Султан был неограниченным владыкой страны. Легенда гласит, что он собственноручно убил более 30 тысяч человек. На это у него хватило времени: кровавое правление Мауля Исмаила длилось 80 лет [23].
Мекнес рос на глазах, орошаемый потом, кровью, слезами христианских невольников и местных жителей: берберов, арабов, евреев. Из лежавшего в 50 километрах римского Волюбилиса рабы перетаскивали на своих спинах мраморные плиты, капители. Фанатик не остановился перед тем, чтобы разобрать построенные недавно великолепные дворцы аль-Бади в Маракеше.
Не было такой святыни, которую Мауля Исмаил, одержимый идеей перещеголять Версаль, не разрушил бы, чтобы использовать материал для строительства Мекнеса.
Бесконечные караваны людей и животных тянулись к будущему городу со всех концов страны. Мекнес рос. Он поражал гигантскими размерами и великолепием, но так и не превзошел Версаль художественным вкусом и красотой.
Счастье не нашло себе пристанища за позлащенными стенами. За решетками гарема чахли и увядали тысячи женщин — жен, наложниц, рабынь, в подземельях гибли сотни, тысячи христианских невольников, белые мраморные плиты обагрялись кровью тех, на кого пал недовольный взгляд надменного тирана.
Когда французский посол предложил большой выкуп за томившихся в цепях христиан, султан, по примеру Нерона, устроил пышное ристание, а потом велел на глазах королевского посла перерезать всех рабов. Посол христианского короля не смог сдержать слез, а султан — усмешки…
Время все меняет. Высохли слезы, впиталась в землю кровь, умер охваченный гигантоманией тиран. Мекнес остался. Дело, начатое отцом, завершил его сын и наследник Мауля Абдаллах. Позднее было воздвигнуто еще несколько архитектурных сооружений, в том числе мечеть Бардаин, дворец Дар аль-Бейда, мечеть Сиди Саида бу Отхмана и мавзолей Сиди бен Аисса.
При последующих султанах Мекнес понемногу отошел на второй план.
А сегодня? Что осталось сегодня от города-крепости, от роскошных дворцов, акведуков, житниц, садов?.. Руины. Куда ни посмотришь, всюду вздымаются гигантские стены, поросшие бурьяном. Взгляд теряется среди этих стен. Обойти их за день невозможно.
Рассыпаются в прах обширные конюшни султанской кавалерии. Временами в одной из них находят временный приют несколько жалких ослов, приведенных на ярмарку. В развалины обратились дворцы. Запустение царит в бывшем квартале гаремов, разрушились стены темниц, от клеток диких животных остались торчащие кое-где железные прутья. В шелесте буйно разросшихся сорных трав будто слышится эхо жалоб узниц гарема, жизнь которых прошла в ожидании, эхо стонов невольников, так и не дождавшихся свободы…
