«Вот тот, к кому меня послало небо».
Мария Николаевна быстро подходила к нему и преклоняла колена. С королем говорила все время таинственно и с любовью, чтя в нем олицетворение своей любви к родине и к своему народу.
Дальнейший монолог, обращенный к архиепископу, Мария Николаевна произносила с большой простотой и смирением. Ее рассказ был трогателен своей безыскусственностью:
«…меня зовут Иоанна;
Я дочь простого пастуха…» и т. д.
И действительно, все видели перед собой простое дитя природы, которое исполняло свой долг, пася отцовские стада, благожелательное к людям, казавшееся односельчанам таким же простым и незначительным, как ее сестры, но полное любви к отчизне, готовое к самопожертвованию, усердно молившее заступничества «сил небесных» за любимую родину.
Иоанна повествовала о том, как ей предстало видение… Это она говорила таинственно, сразу преображаясь, подняв глаза к небу и потом заглядывая прямо в глаза архиепископу. Детская ясность лица сменялась, как облаком, нашедшим на солнце, – серьезностью:
«…восстань; иди от стада».
Лицо ее становилось старше, углубленнее, строже:
«Господь тебя к иному призывает».
Слово «иному» было в ее понимании тем подвигом, которого она не считала себя достойной:
«…Мне ль, смиренной деве,
Неопытной в ужасном деле брани,
На подвиг гибельный такой дерзать?»
После небольшой паузы, как бы вновь переживая свое видение, она говорила строго и торжественно:
«Дерзай, – она рекла мне».
Слово «дерзай» и последние слова:
«…чистой деве
Доступно все великое земли,
Когда земной любви она не знает», –
она давала на низких нотах. В этих словах звучало отрешение ее от земной жизни, налагавшее на нее тягость подвига, но и дававшее ей силы совершить его. Она говорила их серьезно, почти скорбно, как бы уже ушедшая в тот мир, который ей грезился, в котором она общалась с «небесными силами», не сознавая, что это были глубокие силы ее собственной души. Затем она опять переходила к повествовательному тону. Ее лицо освещалось улыбкой кроткого восхищения. Когда начинала говорить о своих видениях, ее слова звучали благоговейно, и особенно проникновенно произносила она строчку:
«В страдании земное очищение».
Дальше следовала короткая сцена, в которой Иоанна просила благословения на бой; входил паж и докладывал о приходе герольда от англичан. Иоанна просила разрешения ответить герольду, Ермолова мгновенно преображалась. Перед собранием была воительница, облеченная властью, с умом пронзающим, с горящим взором и внутренней силой почти гипноза.
