Я испытывал большое облегчение, что все прошло так гладко. Развод мне удастся получить без особых проблем. Мы с Кроком заказали еще бренди, и пока мы разговаривали, в ресторан вошла красивая девушка, села за столик, заказала выпивку и спросила метрдотеля, не звонил ли мистер Джеймсон. Ответ был отрицательным, и чувствовалось, что девушку это беспокоит. Крок все время на нее поглядывал, а потом сказал: «Почему бы нам не пригласить ее за наш столик?»
Спустя какое-то время метрдотель подошел к девушке и сообщил ей, что мистер Джеймсон позвонил, сказал, что его рейс задерживается и он сегодня не придет. Девушку это явно расстроило, так что мы галантно предложили ей присоединиться к нам. Мы еще выпили в ресторане, а потом в баре нашего отеля. Я был весь в мыслях о разводе, Пегги Таунсенд и Голливуде и на продолжение случайного знакомства не рассчитывал. В любом случае, Крок заинтересовался девушкой гораздо больше меня, поэтому я попрощался с ними, поднялся к себе в номер и лег спать.
Часа через полтора я внезапно проснулся, почувствовав, что в комнате кто-то есть. И я не ошибся: девушка из ресторана в одном белье забиралась ко мне в кровать. Дверь была распахнута, сверкали фотовспышки, и Мерри Фарни со своим первым мужем Пикерингом и еще какими-то людьми толпились в номере.
«Что ты творишь? — спросил я ее. — Мы же договорились о разводе. Зачем тебе это нужно?»
«Я хочу с тобой разделаться, — завопила она, — убирайся к себе домой! Пусть тебя обольют грязью во всех газетах, подлец…»
В это невозможно было поверить. Какого же дурака я свалял! Она все продумала заранее, сняла в отеле два соседних номера, соединенных внутренней дверью. Я немного осложнил ситуацию, не пригласив девушку к себе, но Мерри легко с этим справилась. Отдаю ей должное, она мастерски меня подставила.
Я был практически в невменяемом состоянии и не знал, что мне делать. Теперь все мои планы нужно было отложить, пока я не разберусь с этой историей, а разбираться пришлось долго, почти год. Скандал в отеле произошел 19 июля 1939 года, а судебные слушания по делу о разводе начались только в конце января 1940-го. Я собирался бороться до конца и любой ценой избежать обвинения в супружеской измене (что приравнивалось к моральной жестокости). Крок порекомендовал мне адвоката, который взял несколько сотен долларов в качестве предварительного гонорара, а потом ничем мне не помог.
Любопытно, что летом я был всего в шаге от того, чтобы развалить дело. В августе я с друзьями поехал в Саратогу на скачки. В один из вечеров мы с моим хорошим приятелем, высоким египтянином Эдди Эли, были в клубе, и там я увидел ее — девушку, с помощью которой мне подстроили ловушку. Она танцевала со своим спутником, потом они сели за столик, и мы с Эдди подошли к ним.
