Между тем хроническая проблема с моей работой так и не была решена. Казалось, что моя светская и повседневная жизнь существуют в абсолютно разных измерениях.
Я стал преподавать в институте моды на Коннектикут-авеню. Подобного рода учебные заведения процветают в каждом американском городе, где живет достаточное количество молодых девушек, полагающих, что они стильно одеваются, и на этом основании рассчитывающих на карьеру в мире моды. Помочь этим девушкам в их устремлениях практически невозможно, и уж тем более странно было бы ждать от меня, учитывая мой предшествующий опыт, каких-то практических советов. Но научить их рисовать эскизы я мог, чем, собственно, и занимался.
Кроме того, я рисовал карикатуры для ежедневной колонки светской хроники, которую вел Игорь. Называлась она «Мелочи жизни». Все закончилось, когда я опубликовал в газете комический шарж под названием «Бальски в посольски польски», на котором изобразил посла Польши Ежи Потоцкого, танцующего с известной вашингтонской дамой необъятных размеров. Из-за этой невинной шутки весь утренний тираж «Таймс-геральд» изъяли из продажи. Миссис Паттерсон была женой польского аристократа и питала к ним слабость, поэтому она принесла послу свои глубочайшие извинения вместе с моей головой на блюде.
Игоря пощадили, но ему тоже было трудно удержаться от шуток в адрес столпов вашингтонского общества. Некоторые молодые отпрыски лучших семей Вирджинии были очень недовольны легким, ироническим стилем его колонок, но на самом деле больше всего они были возмущены тем, что красавица-южанка Августина «Бутси» Макдоннел предпочитает общество Игоря их ухаживаниям. И вот вечером 24 июля 1939 года эти благородные джентльмены из Уоррентонского загородного клуба заманили Игоря на парковку, ударили по голове и увезли в тихое местечко, где вымазали дегтем и обваляли в перьях. В результате эта отвратительная ситуация сильно помогла его карьере. С больничной койки Игорь писал репортажи о своем похищении. Ведущие светские колумнисты встали на его защиту — Уолтер Уинчелл, Чолли Никербокер (под этим псевдонимом тогда работал Мори Пол). В газете Игоря повысили в должности, и после войны он заменил Пола в роли Чолли Никербокера (все светские колумнисты газет Хёрста[72] традиционно писали под этим именем).
С профессиональными успехами Игоря я тягаться не мог, но в вашингтонском обществе сумел приобрести определенный вес. Я завел себе красивую подружку, еще одну светскую девушку и одновременно певицу по имени Пегги Таунсенд. Она выступала в отеле «Роджер Смит» и мечтала о Голливуде. С ее внешностью она вполне могла там преуспеть — высокая длинноногая брюнетка с великолепной фигурой, темными глазами и вздернутым носиком. Она-то меня и заставила всерьез задуматься о Голливуде, о котором я грезил, еще когда бегал в кино во Флоренции.
