Оценивая высокую товарищескую преданность, нередко говорят: «Друг на всю жизнь!» Но Борис Емельянов оставался настоящим другом Гайдара и после героической гибели этого писателя-воина: Емельянов подарил и вам, дорогие ребята, и всем нам эти чудесные рассказы, проникнутые глубочайшим уважением к литературному и гражданскому, к творческому и фронтовому подвигу Гайдара.
Пересказывать содержание рассказов, которые вошли в эту книгу, — значит отбирать у вас, друзья, большую радость: ведь вам тогда будет уже не так интересно входить в мир рассказов Бориса Емельянова — в мир, где ждет вас много неожиданных открытий и волнующих встреч. А главное: в этом мире, широком и добром, как само сердце писателя, вы обретете много новых надежных друзей и товарищей, которые станут вашими умными советчиками и в радости, и в трудные минуты, и в пору раздумий о будущем…
Сергей Михалков
В августе 1914 года, когда мне стукнуло десять лет, отца взяли в солдаты и послали на германский фронт.
Забежал он из казармы прощаться. Бритая голова, серая папаха, тяжелые, кованные железом сапоги.
Не узнала его наша рыжая собачонка Каштанка, зарычала, залаяла. Самая младшая сестренка, Катюшка, так до конца и не поняла, в чем дело. Все таращила глаза, за шинель трогала, за погоны тянула и смеялась:
— Солдат папа! Папа солдат!
Когда пришла минута прощанья — все заплакали. Поняла Катюшка, что дело не до смеха, и подняла такой рев, как будто бы ее кипятком ошпарили. Я крепился.
За окном трещали барабаны, гремела военная музыка, и с маршевой ротой ушел на вокзал мой отец.
Помню, вечерело. Крепко пахло на вокзале нефтью, карболкой и антоновскими яблоками, которых уродилась в тот год неисчислимая сила.
И как раз помню, когда уже отошел поезд, остановился я на мостике через овраг.
Удивительным цветом горело в тот вечер небо.
Меж стремительных, но тяжело-угрюмых туч над горизонтом блистали величаво-багровые зарева. И казалось, что где-то там, куда скрылся эшелон, за деревней Морозовкой, загоралась иная жизнь. Уже отцеловались, отплакались, звякнули, загудели, тронулись и поехали. «Прощайте, солдаты, прощайте!» Уезжали под плач, с громом, свистом и с песнями. С чем-то назад вернетесь?
И они вернулись назад через четыре года.
Те, кто не был искалечен, отравлен, засыпан землей и убит на полях Галиции, в Карпатах, под Трапезундом и под Ригой, те вернулись назад на помощь рабочим Москвы и Петрограда, которые уже бились на баррикадах за лучшую долю, за счастье, за братство народов, за Советскую власть.
