Последовав за негром, который пошел вперед с подсвечником в руке, он пересек коридор, присматриваясь к дверям (не за этой ли находятся мнимые бедуины?), и вошел в спальню.
— Вот топчан для тебя! — осклабился его проводник, указывая на ложе, покрытое ковром. — Клянусь аллахом, будет очень удобно.
— Благодарю тебя, Хайян!
После ухода негра Абуль Атахия снял чалму и абу, надел ночную шапочку, которая была приготовлена на ложе, и стал терпеливо ждать. Когда огни на галерее потухли, он вышел в коридор и, держась за стенку, осторожно пошел туда, где сквозь щелку пробивалась узенькая полоска света.
Глава VI
АБУЛЬ АТАХИЯ ПОДСЛУШИВАЕТ
Из-за двери доносился приглушенный говор. Беседовавшие, видимо, опасались, что их могут подслушать, и говорили тихо. Слов было не разобрать. Поэт нагнулся и глянул в щелку.
На невысоком ложе, находившемся посредине богато убранной комнаты, восседала царственно величавая женщина. На коленях она держала двух мальчиков, прижав их к груди. Полные губы ее улыбались, а в уголках глаз, как крупные жемчужины, сияли слезы. И трудно было сразу понять, то ли от горя они, то ли от радости.
По внешнему виду женщине можно было дать лет двадцать пять — тридцать. Абуль Атахии никогда не доводилось видеть госпожу столь изысканной красоты и высокого благородства, хотя он насмотрелся на прелестных наложниц и при дворе эмира правоверных, и в окружении наследника престола, и у Джаафара ибн Яхьи, и у других Бармекидов. Это была женщина особого склада. Достоинство, с которым она держалась, поражало всякого. Ее глаза не были огромными — у какой-нибудь рабыни можно было встретить и больше, — но каким блеском они преисполнялись, когда смотрели вокруг! В них нельзя было найти и следа истомы, которой отличаются глаза куртизанок. Взгляд, казалось, проникал в душу, в ее сокровенные тайны; лгать перед ним было невозможно. Кожа незнакомки не отличалась белизной, что, пожалуй, могло бы объяснить многое, а имела цвет слегка подрумяненной пшеничной корочки. Женщина молчала, но чувство материнской любви, переполнявшее ее в эту минуту, отражалось на лице, как в зеркале.
Голова женщины была прикрыта шелковой гранатового цвета накидкой, украшенной драгоценными камнями и вышитой золотыми нитками. Волосы красиво уложены, слегка взбиты и приподняты на макушке. Эту прическу называли прической Сукейпы, дочери Хусейна, которая ее придумала. На лоб спускалась тугра.
Абуль Атахия задрожал: тугру носили только представительницы династии Аббасидов! Вот она — птица с крупными изумрудами вместо глаз и рубиновыми крыльями, а чуть ниже герб династии, инкрустированный бриллиантами чистейшей воды! Причудливо переливаясь, камни сверкали так ярко, что казалось, будто комната освещается не горящими свечами, а благородным блеском драгоценностей. Подвески в ушах женщины состояли из жемчужин размером с голубиное яйцо. Шею украшало алмазное ожерелье безупречной шлифовки. Одежда была из дорогого лазурного цвета виссона с пестрыми узорами по краям.
