— Неужели наш сват Адыке решился преступить клятвенное обещание? Его жена родила сына. Когда же он приедет смотреть невесту?
Смуглая узколицая Татыгуль однажды раздумчиво ответила:
— Да разве мы ровня ему?
— Замолчи, жена! — так и вскинулся охотник. — Первым дал клятву верности не мой отец, а его. Если же Адыке вздумал меня унизить, значит, он не уважает прах родного отца. Духи предков покарают его!
Татыгуль тихо добавила:
— Неужели ты думаешь, отец, что у Адыке не хватит решимости отвернуться и от покойников?
У Казака встопорщились жесткие усы, он нахмурил лоб.
— Хоть бы узнать, как нарекли нашего будущего зятя…
Пришла поздняя осень. Великие горы ниже пояса укутались в белый наряд. Холод щиплет лицо и руки. Самое время скакать с ловчей птицей да с гончей.
Между холмов всадники охотятся с беркутами. Внизу цепочка загонщиков. С лихим криком и гиканьем они прочесывают заросли кустарника, заглядывают в укромные щели. Стоит в ложбинке показаться лисе, тут же над ней со свистом распластается хищная тень птицы. Всадник стремглав пускает коня по следу. Беркутчи получает двойную радость: радость от богатой добычи, а уж нестись наперегонки с горным ветром — ни с чем не сравнимое блаженство!
Следопыты по пороше неделями подряд пропадают у предгорий, без устали носятся между увалами, оставляя позади ущелья, холмы, скалы. Торжественно возвращение их в аил: болтаются притороченные к седлу лисьи, волчьи шкуры; гордо восседает на левой руке хозяина беркут, пар валит из ноздрей разгоряченного коня.
Судя по тому как Казак готовится к охоте, можно подумать, что он вознамерился собрать всю копытную дичь гор. Казак берет с собой не только смышленого остроглазого беркута, но и ружье с сошками, складной нож, патроны, гончую собаку. И никогда не чувствует себя одиноким в горах: под любым кустом можжевельника, рябины или таволги ему приуготовлена теплая постель. На пламенеющих угольках таволги лучше всего доходит жаркое из козьих почек и печенки. И как утоляет жажду сушеное кислое молоко, растворенное в щемящей зубы родниковой воде!
Однажды по первопутку Казак надолго задержался в горах и на обратном пути неожиданно выехал к большому аилу своего свата Адыке. Присмотрелся. Неужели так рано здесь начали готовиться к зиме? Или что другое? Возле юрт лежат туши животных, дымится горячая кровь, кругом на снегу кровяные пятна. Красным измазаны поленья, к которым прислонены бараньи головы. Псы, нажравшиеся крови и потрохов, лениво брешут. Их лай перекатывается гулким эхом. Не псы, — настоящие волкодавы. Каждый шутя-играючи может сбросить с седла всадника.
