Это был ее портрет, автопортрет. У Мишеля даже перехватило дыхание. Тонкая фигурка, одна рука с кистью приподнята возле холста, другая держит палитру. Темное платье, белый пышный воротник и пышные рукава, почти прозрачный головной убор, перекликающийся с воротником. У пояса красный бант. Лицо оживленное, милое. Чуть приоткрытые губы, вьющиеся волосы. Сколько живости, блеска, отзывчивости в этом чудном лице! И вся она — порыв, мгновенье, игра. Даже тень на холсте легка и изящна. Точно бабочка на миг присела.
— Ну как, удалось? — Она с вызовом взглянула на него, уверенная в успехе. Даже подтолкнула его ближе к картине. — Вы что, онемели, мон амур?
Да, женщина эта была переменчива так же, как переменчив город Париж. Все перевернулось вверх дном.
Наступила опять суровая, как никогда в Париже, холодная зима. При первых же морозах Виже-Лебрен простудилась и надолго слегла. Она охала, жаловалась на боль в горле, ее бил кашель, постоянно знобило, она никак не могла согреться. И стала очень капризной.
— Мишель, как вы бесчувственны! Почему вы не можете мне ничем помочь? Доктора? Но они же только дают лекарства, а мне, мне нужно отвлечься от болезни. Если бы вы рассказывали мне каждый день что-нибудь забавное. Как Шахерезада в "Тысяче и одной ночи".
— Я могу рассказать о приключениях, которые у меня были в Венеции…
— Венеция? — оживилась она. — Ну конечно. Там тепло. Рассказывайте, — приказала и приготовилась слушать.
* * *
— Это началось в Турции, городке Смирне. Друг мой, Хемницер, решил переправить меня в Европу. Я сел на русское купеческое судно, переправлявшее пеньку. Ехали в Марсель, а попали в Венецию, так случилось…
После моих тяжелых странствий с разбойниками, купчишками я оказался на русском корабле, чувствовал себя барином после того, как столько просидел в трюме за гребным веслом. Я не отрывал глаз от моря, а будущее рисовалось в розовом свете. В воображении возникало лишь хорошее, а плохое отодвинулось в темноту. Судно летело легко, словно птица, дул попутный ветер. Я даже что-то рисовал.
Михаил рассказывал, как купеческое судно вместо Марселя пришвартовалось в Венецианском порту. Жемчужное облако повисло над водой, и стали видны два острова, будто поднявшиеся со дна моря. Показались черные гондолы…
Элизабет лежала на диване в теплом домашнем капоте, изящном чепчике, с обнаженными руками. Глаза были чуть прикрыты, казалось, она дремлет, не слушает…
— Видишь остров? Туда наша дорога, на остров Джудекка, — сказал владелец судна. Он оказался предприимчивым. Продавал тут пеньку и покупал красивейшее венецианское стекло. К тому же имел адреса недорогого жилья на острове Джудекка.
