Рабочий день начинался с приема полицмейстера. Выслушивала доклад о положении дел в столице ежедневно. Очень подробно о ценах на рынках: почем рожь, овес, сено, и если они поднимались высоко, укорачивала, иначе, контролировала строго, не давая обогащаться купцам чрезмерно за счет горожан. Их беседа длилась около часа, затем в кабинет с докладом входили флотоводцы, фельдмаршалы и многие другие. После приема в качестве отдыха занималась перепиской. Писать, анализировать события, отвечать на письма европейских мыслителей — любимое ее занятие. И вновь возвращается к актуальным темам дня, к извечным в России непорядкам. У нас есть возможность прочитать ее запись:
"Множество жалоб поступает мне на чиновников. Они задерживают платежи, чтобы заинтересованные люди подносили им подарки. Для искоренения этого зла следовало бы пометить в указе число того дня, в который должны производиться платежи, а на случай препятствий чиновников со стороны следовало бы наложить на них пени и удваивать пеню за каждый лишний день, который они пропустят в исполнении данного указа". (Заметим в скобках, задержка платежей не новость для нас. Разница только в одном: Екатерина наказывала взяточников.)
В кабинет тихими шажками, сгорбившись, вошел Никита Иванович Панин (тот самый, которого Михаил когда-то рисовал для своевольного Демидова). Он постарел, уже не был первым человеком при государыне, однако Екатерина его ценила. Смолоду познав европейские формы правления, пожив 126 в Швеции, Панин слыл сторонником утверждения правительства… на твердых основаниях закона и противником произвола "сильных персон и припадочных людей" (так он называл самодуров). Было у Панина еще одно редкое качество: он обладал педагогическими дарованиями и поэтому стал воспитателем наследника престола, Павла. Екатерина говорила своим близким: "Ежели Павла не воспитывал бы Панин, он бы совсем пропал".
Услыхав старческое шарканье ног, императрица повернула в его сторону величественную, истинно царскую голову.
— Что скажешь, Никита Иванович? С чем пришел?
Она отвергла панинский проект реформы верховного правительства, на который тот, можно сказать, потратил годы, и оттого держалась с ним теперь ласковее, чем с другими.
— Да вот хотел доложить вашему величеству, положение некоторых древних наших родов плачевное. К графу Строганову это не относится, Александр Сергеевич еще и Академию художеств возглавляет, просвещенность его известна, благодеяния тоже. А вот Долгорукие.
