Жив честным образом, он весь свой век трудился.
Но умер так же наг, как был, когда родился.
Мишель порывисто обнял его, пугаясь слова "эпитафия", но больной заметил:
— Мало ли написал я эпитафий? Вот еще:
Здесь тот лежит, о ком молчит людская похвала.
Ни племени оставил он, ни роду.
Оставил по себе он только Богу оду
Да добрые дела.
А помнишь басню мою про лестницу, которую хозяин подметал, начиная с нижних ступенек? Мести надобно с верхних ступеней, с верхов… Тебе предстоит еще сие узнать. А теперь иди, я устал. О дружба! Прощайте.
Лицо больного стало ярко-красным. Мишель на цыпочках покинул покои.
Утром местный лекарь не пустил его к Хемницеру, а переводчик уже стоял в дверях и торопил:
— Консул велел скорее! Судно не станет ждать!
Так наш герой, подверженный сторонним влияниям, подобный щепке, увлекаемой морем, в тот же день оказался на русском корабле, чтобы направить свои стопы не прямо в Париж, а в сторону Парижа. Но увы! Минует еще целых два года, пока он туда попадет. Странствующий юноша опять окажется в переделке, теперь уже в Венеции, ибо судно то, как оказалось, направлялось в Венецию.
* * *
А пока… Море лежало тихо, будто притаившийся зверь. Ласково поплескивала о борт волна. В мыслях своих Михаил перенесся к Мариетте, как удалось ему вырваться из пиратских когтей. А все же то было славное время! Или в нем говорила авантюрная кровь поручика Спешнева, умноженная на темперамент матери? Тогда, в бреду, он заговорил на португальском языке, а потом, попав в ватагу Сальвадора, какое получал удовольствие от испанских танцев, которые устраивали на палубе пираты!
Он не сбежал от сердобольной Мариетты, а мог бы выкрасть лодку и уплыть в сторону восходящего солнца, но трусливо отбросил эту мысль, задавшись другой загадкой: отчего он так люб женщинам старше себя? Отчего уступает их воле, доброте? Значит, такова судьба, и в будущем ему предстоит ей отдаваться. А рулем будет интуиция, догадка: что подсказывает нутро, то следует и делать.
Вдали показался корабль с черным флагом — уж не пираты ли? Донеслись музыка, гомон, песни. Неужели на флаге изображение красного быка? Уж и впрямь не судно ли Сальвадора? Михаил устроился так, чтобы ему было все видно, а его бы не могли обнаружить с судна, и в памяти его явственно встали картины пиратских странствий.
Был у них бледнолицый матрос с голубыми глазами, тихий гитарист, но мог впадать в бешенство. Сальвадор даст знак — и голубоглазый, более похожий на ангела, чем на разбойника, с белыми длинными ресницами, возьмет гитару, и пальцы его с жаром перебирают струны, все быстрее, быстрее и изощреннее.
