Деревья, корявые и кургузые, чернели призрачно в белом тумане, а дальше полностью растворялись в чем-то серо-белом, похожем на разведенное козье молоко, которым поила его Мариетта. Как написать этот туман? И красок-то таких нет. А плещущая у ног вода? Сколько в ней оттенков, особенно там, где падала тень на солнечную поверхность. Нет, никогда не стать Мишелю художником под стать Левицкому.
Однажды была ясная, холодная, лунная ночь и в шалаш заползла собака. Легла рядом и, поскуливая, все терлась о его бок. Он погладил морду, но та продолжала скулить и ластиться. Присмотревшись, он понял: собака приползла к человеку, чтобы щениться! Догадался, когда увидел маленький черный комочек возле ног. Через недолгое время — второй, третий. Она скулила, мучилась, щенки появлялись крупные, но с человеком собаке было легче. Михаил гладил ее по голове, поражаясь природным инстинктам. Всю ночь она щенков вылизывала. Шерсть от стараний потемнела, поскуливания ее звучали то утешающе, то сердито. Шестерых щенков разбросала вокруг, а один оказался мертвым, и она отбросила его к краю шалаша.
Утром появилась Мариетта. Увидав собачье семейство, всплеснула руками и заворчала громким шепотом:
— Коломбина, дура, ты что надумала? Утоплю!
Михаил взмолился: оставь хотя бы одного!
— Куда? Чтобы визжал, а они услыхали и нашли тебя? Еще один дурень! — Она возмущалась, не сдерживаясь в выражениях, однако… пятерых щенков побросала в корзину, а одного все же оставила. — Ладно! С ним веселее, но, как прорежется голос, станет лаять, все равно утоплю. — Усатое ее лицо приблизилось. Он поцеловал ей руку, и она охнула.
А Коломбина, эта огромная собака, и ее крохотное существо скрасили ему жизнь, отвлекали от дурных мыслей. Михаилу перестали сниться кошмары, утишились воспоминания о Лохмане, усатом лодочнике, о пиратах, талисмане.
Щенок уже ползал, задние кривые лапки расползались, он напоминал лягушонка. Мастью он выдался цвета тумана, а на круглой мордочке чернели два круглых глаза и черная точка носа. Эти три точки и хвостик, похожий на кисточку, умиляли Михаила. Он брал щенка, прижимал к лицу, вызывая грозное рычание пятнистой Коломбины.
Щенок уже хлопал лапой по морде Коломбину, они устраивали веселые игры, кусали друг друга, и это было радостное зрелище.
— Не хочешь, чтобы я его утопила? — рыкнула Мариетта. — Ну, погоди, зададут они тебе!
Однажды Михаил сквозь кусты увидел рыжую Коломбину и бредущего вслед за ней приземистого плотного человека. Сердце часто забилось, он готов был ко всему, но в этот момент из-за поворота выскочила спасительница Мариетта.
