Увидел Залывин и лицо той самой, которая угодила под очередь автомата. Она оказалась действительно очень красивой и молодой, и, как-то неосознанно жалея загубленную им красоту, он наклонился и взял откинутую в сторону левую руку девушки с золотым кольцом и похожим на капельку крови тонко вправленным в него камешком. Кисть руки была теплой, мягкой, с натруженными фалангами пальцев, чуть-чуть утонченных к кончикам, ногти с белыми крапинками были обломаны. Зачем они пришли сюда?..
— Земляк! — услышал он позади себя голос. — Ленька Бакшанов… погиб.
Рука девушки мягко ударилась о землю. Залывин выпрямился и, не желая верить в услышанное, оглянулся. Перед ним стоял Фокин.
Финны дрались упорно, остервенело. Они поняли, что деваться некуда, и поэтому несколько раз бросались в контратаки. Их встречали автоматным и пулеметным огнем и вновь заставляли откатываться, но все дальше и дальше, к последней сопке, на которой по другую сторону отбивались егерские батальоны. 120-миллиметровые минометы, а также полковые орудия, подтянутые артиллеристами на себе чуть ли не на передний край, ни минуты не знали отдыха. С бою бралось каждое дерево, каждый окоп. Легче стало тогда, когда обе сопки в створе Медвежьих Ворот были обойдены и взяты. Преимущество двух высот над низиной сказалось почти сразу. Финны начали отступление к их последнему опорному пункту. Небольшая группа общей численностью до ста человек попыталась обойти сопку слева и обрушиться на правый фланг волгинского батальона; но попытка их не увенчалась успехом: к тому времени гвардейцы уже прочно сидели на боковом склоне сопки.
Первой соединилась с боевыми порядками Волгина 3-я рота. Ею теперь командовал лейтенант Евстигнеев.
Спустя полчаса, после того как левый фланг основной группы прорыва прочно сомкнулся с батальоном Волгина, автоматчики Переверзева сумели просочиться далеко в обхват и с другой стороны. Остатки разбитых подразделений вынуждены были влиться в ряды егерских батальонов. Теперь Макарову можно было подумать и о предъявлении противнику ультиматума. Он связался по рации со штабом дивизии и попросил выслать ему агитлетучку. А спустя несколько минут к нему подбежал связной челюбеевского батальона.
— Товарищ подполковник! Комбат Челюбеев ранен.
Макаров зло сплюнул:
— Тьфу! Только этого нам не хватало!
Стоящий рядом Розанов был спокоен и строг, но дышал учащенно: сказывалась полнота. Из-под фуражки на мокрые, слипшиеся брови, на виски с узловатыми венами скатывались капельки пота, но он их не смахивал.
