А ведь еще вчера все было по-иному. Правда, он тайно мучился от собственной решимости выскочить любыми путями из этого грохочущего ада, откуда, не зная отдыха ни днем, ни ночью, обязан был вывозить мертвецов. Такая мысль запала в его голову несколько дней назад, и не потому, что ему стало невыносимо тяжело выполнять роль могильщика, а потому, что он воочию убедился, как бессмысленно погибают люди и как бессмысленно все то, что они совершают перед своей гибелью. Сперва он думал, что лучше всего дезертировать, как это сделал его сослуживец из одной с ним команды. Он исчез в самом начале боев за Медвежьи Ворота, исчез тайно для всех и бесследно, лишь один Яуряпяя знал: он накануне подал намек, сказав, что будь они вместе, то наверняка бы могли избежать той участи, какая уготована здесь всем. Яуряпяя тогда не совсем правильно понял его, а высказаться более откровенно тот, конечно, не мог, хотя с какой-то скрытой завистью упоминал при этом лесогвардейцев Пёюсти. Самого Пёюсти в живых уже не было, он погиб в сорок третьем, и имя его заклеймили позором, но этот позор, как видно, не пугал тех, кто остался продолжать его дело. И надо полагать, сослуживец рассчитывал их найти. Но он-то, Яуряпяя, просто не знал, что будет делать, если решится на тот же шаг. И тогда пришла мысль — перейти к русским. Многие финны боялись русских, но ему, пожалуй, бояться нечего, думал он. Фактически никакого вреда им не делал, а всего-навсего убирал только тех, кто на этом свете был уже не способен совершать бессмысленное зло. И, конечно, уж его спросят — давно ли он в армии? А в армии он совсем недавно. Потому что далеко не молод и взят как нестроевой.
Сам он ясно представлял себе всю тщетность попыток и надежд удержать русских и понимал, что рано или поздно они прорвут и этот рубеж и пойдут дальше. Сейчас они слишком сильны, эти русские, чтобы остановиться. Перегруппируются, подтянут дополнительные резервы и, в случае необходимости, все могут смешать с землей, как это было сделано, по слухам, на правом берегу Свири. Нет, он был против того, чтобы люди и дальше продолжали сжигать свои жизни, как дешевенькие свечки.
Последнее время в армию все настойчивее стали проникать антивоенные настроения. Что ж, дыма без огня не бывает. И слух, наверное, прошел не зря. А что касается тыла, он знает, какое там настроение. Люди устали от войны…
Яуряпяя сполз с бруствера и лег на траву грудью. Он курил русскую махорку и думал, глядя на контурный излом дальней сопки. Кругом была глушь, тайга. Местами над лесом возвышались голоствольные и развесистые вверху, как рога сохатого, старые сосны. Где-то там, на этой сопке, лежит неподалеку от дороги человек. Уж этот не перебежит.
