Вождь шайки, такой же косоглазый, как и пленник, и тоже с выступающими скулами, вышел на шаг перед остальными.
— Вы схватили одного из нас. Отпусти его — и мы позволим вам уйти, — хмуро обратился он к варвару.
Говоривший был почти на две головы ниже киммерийца, но обладал такими же могучими плечами. Крепкое телосложение и жилистая фигура давали понять, что победить его в бою будет непросто.
— Попробуй забери его, если не боишься, — зарычал в ответ Конан и грозно взмахнул обнажённым мечом над головой.
Предводитель банды заколебался. Казалось, силы равны. Цена прямой атаки была бы слишком высока. Одним жестом он успокоил своих людей.
— Мы не хотим кровопролития. Отпустите нашего воина и станьте моими гостями на сегодня.
Киммериец заколебался. Он знал, что законы гостеприимства в степи — святы. Если главарь орды произнёс «станьте моими гостями» — это защитит их от прямого нападения. Отказаться, напротив, означало бы бой не на жизнь, а на смерть. Хотя Конан и не верил разбойникам даже на капельку, но лучше держать их под контролем, чем допустить, чтобы ночью те прокрались к ним с коварными намерениями.
— Хорошо. Приглашение принято. Тогда принимай твоего шпиона, — и он отпустил кочевника, который, прихрамывая и пошатываясь, заковылял к главарю. Тот бросил на Конана дикий взгляд, полный хитрости и ненависти, а потом повернулся на каблуках и ушёл в ночь. Двое его людей подхватили Тургута под руки и поволокли вслед за ним.
Прошло совсем немного времени и в степи вспыхнул огонь второго костра, озаривший четыре круглые палатки, сделанные из кожи.
Комедианты постепенно покинули боевые позиции вокруг могучего ствола.
— Мне сразу показалось странным, что ты опьянел лишь после пары глотков этого вина, — усмехнулся Таурус.
— За моего чалого некоторые полководцы с радостью бы отдали целое состояние. Это отлично вымуштрованный боевой конь. Даже тогда, под скалистым навесом, он, фыркнув, предупредил меня, что опасность близка. И сегодня — снова, — добавил киммериец. — Кром, порази того узкоглазого ударом молнии! — выругался он страстно.
На угасающем огне чадил олений хребет, наполовину сырой сверху, но с дочерна обгоревшим низом.
* * *
В мёртвый час перед рассветом бодрствовали всего два человека: Ардазир, который предпоследним нёс стражу, и Тургут. Пульсирующая боль в виске, опухшем после удара Конана, а главное — унижение перед взорами всей шайки не давали ему заснуть. Никто его ни в чём не упрекал, но на лицах других он видел разочарование. Добыча ускользнула, потому что его разведка не удалась. Необходимо завоевать признание опять. И он знает, как. Тот тёмно-чалый, что его выдал. О, Эрлик, такой породистый стоит больше, чем сундук с золотом или жизнь перворождённой дочери! И, несомненно, он принадлежит тому гиганту с бледными глазами, который сразил его одним ударом. Он украдёт коня и исчезнет в пустыне, прежде чем кто-то пробудится! Он сам был без сознания, когда главарь обещал комедиантам гостеприимство, поэтому не мог протестовать. Затронутая честь банды сохранится, а счёт сравняется. Тихо, чтобы не разбудить двух других спящих в палатке, кочевник откинул одеяло.
