Конан ощутил обжигающую боль. Словно во сне он смотрел, как из открывшейся раны в его собственном теле хлещет кровь. В рассечённой брюшной полости виднелись глянцевые внутренности.
«Это конец», — подумал он.
— Ты победил, — прохрипел варвар, с головы которого сполз шлем. — Это был хороший бой.
В тот миг противник киммерийца в первый раз предстал его удивлённому взору, пренебрегая защитой. Из последних оставшихся сил варвар тихо, словно волк, набросился на него с жаждой отомстить за своё смертельное ранение. Остриё его меча разорвало сонную артерию человека чуть ниже края шлема. Из горла хрипящего соперника брызнул поток яркой крови. Оба сражающихся рухнули одновременно.
— Это был хороший бой, — снова просипел Конан, но на этот раз удовлетворённо. Схватив мертвеца за ноги, он подтянул его к себе, снял с него шлем — для того, чтобы поглядеть в лицо своего противника прежде, чем предстать пред Кромом — и замер от ужаса.
В ясное небо взирали незрячие голубые глаза. На испещрённом шрамами лице воина, посеревшем от утраты крови, застыло выражение неверящего удивления. Точно такое же выражение лица было теперь и у умирающего Конана. Тело противника понемногу холодело, песок багровел, пропитываясь кровью погибшего, которая вытекала из него вместе с жизнью, словно из разорванных рыбацких сетей.
То лицо… было его лицом!
«Кром!» — яростно рванулся киммериец и чуть не свалился в выгорающие угольки.
— Не требуй твоего неотёсанного северного деспота. Приди ко мне, ты, Конан из Киммерии, уже сейчас взмокший от ужаса. А когда узнаешь, что не сможешь отличать реальность от сна… — В полусне он услышал злобный женский смех, подобный звону колокольчиков из льда, и полностью проснулся.
Комедианты, раскинувшись вдоль всего костра, крепко спали. Таурус героически храпел. Не отставала и Каринна. Их ночной дуэт был почти так же голосист и громок, как и пение на рынке.
— Приснился плохой сон? У меня иногда бывает такое, — произнесла Митанни за спиной варвара, взирая незрячими глазами куда-то через плечо Конана.
Вместо ответа варвар фыркнул и сердито потряс головой, отгоняя кошмарные видения. Потом ощутил робкое прикосновение мягкой ладони, холодящей, как роса ранним утром. Удивительно сильные пальцы стали нежно массировать раскалённые виски. Под их уверенными прикосновениями последние остатки наваждения исчезли, словно утренний туман под солнцем.
