«А что было потом?» — вспоминал Иван, сидя сейчас на чужом плюшевом диване.
После той маёвки Иван взялся распространять прокламации, запрещённые книги и газеты. Он всегда действовал с крайней осторожностью. Подойдёт, поговорит о чём-то постороннем. А потом достанет незаметно из-под своего кожаного фартука несколько листков.
— На, — скажет, — на курево.
Знали товарищи, какое взрывчатое содержание было в этом «куреве»!
Скоро и начальство приметило подозрительную деятельность Ивана. Его имя попало в «чёрную книгу», где значились все смутьяны, выражающие недовольство фабричными порядками, будоражившие сапожный люд.
И вот после очередной стачки Сорокина вызвали в дирекцию.
— Жаль, хороший ты спец, — сказали ему. — И нужен ты фабрике. Но, голубчик, вон, за ворота!
А у ворот дожидались двое жандармов.
Его арестовали. Что-либо предпринимать было поздно… «Пусть берут, — подумал тогда Иван, — всё равно вырвусь».
Он ещё не представлял, как это удастся сделать. Но зрела в нём какая-то весёлая уверенность, что друзья выручат.
Его вывели через проходную и повели по Заставской улице к жандармскому участку. А вдоль улицы, как будто нарочно, столпились рабочие. Они кричали:
— Сволочи, за что арестовали!
— Иван, держись!
Жандармы молча ускорили шаг, крепче сжали Ивановы руки.
Но толпа рабочих густела. Когда прошли мимо мясной лавки, группа сапожников вплотную приблизилась к ним.
Остальное произошло в несколько секунд. Кто-то помог ему вырваться от жандармов. Иван отскочил вправо и скрылся в знакомой подворотне.
Несколько дней Иван отсиживался на чердаке. «Свои» приносили ему еду и новости. Они-то и сообщили Ивану, что состоялось решение властей: выслать Сорокина, как лицо вредное для государственного спокойствия, из Петербурга в отдалённую местность, под надзор полиции.
После этого долго оставаться на чердаке становилось опасным. Товарищи помогли Ивану перейти границу и скрыться в Финляндии. На родину он вернулся лишь в марте 1917 года, после свержения царской власти…
— Ком ин! Выходи! — снова позвали Ивана.
Пока он тут, в каюте, предавался воспоминаниям, время шло. А он никак ещё не мог найти выход из создавшегося трудного положения.
Наступил вечер. По небу побежали серые тучи. Но было светло как днём, весной в этих местах темно не бывает.
Проходя по палубе, Иван опять пристально оглядел рейд и опять не обнаружил свой тральщик.
Плохи дела. Как же выпутываться? Уж теперь наверняка от него потребуют окончательный ответ. Или — к стенке!
