— Правда, — сказала она, убирая руку. Поскольку мы были вместе уже года полтора, прихожане ожидали, что мы поженимся до того, как долгие годы в колледже изменят нас. В начале лета мы путешествовали во Флориду с мамой и тетей. Когда мы уезжали, мать Хлои обернулась через окно водительского сиденья, чтобы театрально прошептать моей матери на ухо:
— Ты понимаешь, что после этого абсолютно все изменится, правда? — сказала она. — Вы все вместе в одном номере отеля. Аб-со-лют-но.
Но не изменилось ничего. Мы с Хлоей выбирались по ночам с тетиными винными коктейлями, чтобы сидеть у неонового бассейна и смотреть на его волны, рябившие сквозь пластиковый барьер, сердитые волны, которые пульсировали где-то впереди, в темноте. Я начинал думать, что нам не нужно ничего, кроме дружбы. Хлоя как никто другой позволяла мне чувствовать свою полноту. Ее развлекало то, как мы проходили через школьные коридоры, видя одобрение на лицах. Я видел в ее глазах настоящую любовь, на которую однажды мог бы ответить. Когда мы впервые встретились в церкви, ее улыбка была такой искренней, что я решил пригласить ее на свидание прямо после службы, и мы быстро освоились в счастливой обыденности. Смотрели кино, слушали поп-музыку, играли в компьютерные игры, помогали друг другу с домашними заданиями. Казалось, здесь было не в чем исповедаться, до этого интимного момента в машине, и теперь внезапно между нами возникло новое напряжение.
* * *
Отец и я вышли из кабинета, чтобы присоединиться к остальным у подножия машины, каждый из нас опустился коленями на холодную плитку. Над головами у нас висела табличка: «НИКАКОЙ ХАЛТУРЫ! ЭТОТ ТРУД — РАДИ ГОСПОДА».
Слева от меня брат Хэнк сжимал веки, пока тонкие белые морщинки не появились над его красными щеками. Первый продажник по машинам у отца, брат Хэнк мог приспособить речь к любому случаю.
— Дорогой Господь, — начал он, — дай этому мальчику сил, чтобы сегодня утром он смог передать свое послание.
Он обхватил тяжелой рукой мои плечи и прижал меня к своим ребрам. Я чувствовал острый запах ментола, а под ним — запах земли, запах его фермы, которую я видел только на ходу, проходя мимо по лесным тропам, окружавшим наш дом.
Брат Хэнк продолжал:
— Пролей на него Свою божественную благодать и милосердие.
Он помедлил, позволяя отдаленному тиканью хромированных часов отца отрезвить каждого. Послышался поощрительный гул от некоторых людей.
— О да, Господи, — говорили они.
