.
В штабе сначала считали силы турок незначительными. В начале войны армия в двадцать шесть сотен единиц пыталась проникнуть в Египет. В то время как немцы тщательно организовали переход Синайской пустыни, орден дервишей предпринял яростную пропаганду. В Египте было мало английских солдат (шестьсот человек на момент объявления войны); разве стали бы мусульмане Хедива стрелять в своих братьев? Пятнадцать тысяч дромадеров, взятых в племенах, обеспечивали провиант, везли горные орудия и разобранные понтоны, как некогда корабли Рено де Шатильона, пробираясь лишь ночью через безлюдье Моисея, где кличи дервишей отвечали на приказы немцев-инструкторов. В ночь со второго на третье февраля эти Вальпургии[104] песков приблизились к Каналу. На рассвете пришел только один полк. В дело были вовлечены англо-египетские батареи; перед полуднем прибыли английские крейсеры, затопили понтоны[105] — и турецкая армия, на пятнадцати тысячах разъяренных дромадеров, с пехотинцами, составленными в отряды по прусскому образцу и неграми на верблюдах, была обращена в поспешное отступление.
Лоуренс и его друзья утверждали, что это романтическое время прошло; и в этом пункте штаб был с ними согласен. Но большая часть их начальников считала, что война идет не в Египте, а во Франции; если Суэцкий канал будет защищен, долг египетской армии будет выполнен, и свободные дивизии должны быть направлены к Сомму. Наконец, инициатива высылки экспедиционного корпуса принадлежала лишь Лондону.
Лоуренсу было известно и то, что он найдет поддержку в Англии — несомненно, он даже не стал бы писать свой рапорт без уверенности в этом. Как большинство «Незваных», он был связан с хранителем Эшмоловского музея в Оксфорде[106], Хогартом. Они ждали многого от его выдающегося положения в Географическом обществе, от того, что он поддерживал отношения с большинством политических руководителей Великобритании, доверявших его знанию средиземноморского Востока; они знали, что Хогарт, как и они сами, верил в арабское восстание, и был вызван в Каир, как только смог покинуть Лондон. Именно благодаря ему — прямо или косвенно — Лоуренс смог путешествовать по Сирии[107], получить свой диплом в избранной им своеобразной манере[108], участвовать в раскопках в Каркемише[109], предпринять вылазку в Синайскую пустыню, поступить на картографическую службу в Лондоне, и, наконец, в службу разведки в Египте.
Юным студентом он пришел к хранителю музея, доброжелательность которого была известна, за советом. Он готовил работу, где собирался установить, что английская глиняная посуда, в которой усматривали римское влияние, несла черты саксонского влияния
