На берегу толпились зрители: стайки девушек в ярких платках, наверное, выглядывали женихов, ведь в потешных армиях собрались сыновья вождей и самых видных дружинников. Тетки-селянки посмеивались и щелкали орешки; зрелые мужи, вспоминая молодость, травили байки и на свой лад напутствовали молодежь. Только один человек, согнувшись под долгополой лисьей шубой и опершись на костыль, стоял в стороне от общего веселья, не присоединяясь ни к одной компании. И его можно было узнать сразу — старший сын Вадана, лишенный наследства из-за телесной немощи.
Оба кнезича здесь… это показалось интересным. Любит ли старший младшего или ревнует, таит обиду? И на что пришел посмотреть сегодня — на его победу или поражение? Озавир спустился к реке и остановился рядом с юношей. Тот тоже узнал нечаянного соседа и, почти не оборачиваясь, кивнул, вежливо поприветствовав:
— Здравствуй, южный гость. Весело ли тебе на нашем празднике?
Впрочем, тон оказался не приветливым и не праздничным, юноша был сердит и раздосадован, что его уединение нарушили, но Озавир сделал вид, что ничего подобного не заметил.
— Здравствуй и ты… — он чуть запнулся, припоминая имя: в отличие от младшего сына, старшего кнез вспоминал редко и по имени почти не называл, — славный Ярмил.
Тут мальчишка дернулся и обернулся, широко раскрыв глаза: с чего это он вдруг славный?
Мальчишке, да еще и такому хилому, по умгарской традиции никакого величания не положено, пусть он чей угодно сын — сам-то не заслужил, но ведь чужеземец знать таких тонкостей не обязан? И Озавир нарочно вставил вежливое обращение к первородной орбинской знати, которое по-умгарски звучало и вовсе вызывающе.
— Не думаю, что я хоть чем-то славен, — нашелся наконец юноша, — разве тем, что никто обо мне не помнит.
— Ничего, ты молод, еще прославишься, тогда и запомнят.
Он усмехнулся, мол, болтай дальше, глупый изнеженный чужестранец, но Озавир предпочел опять не заметить и продолжил:
— Не подскажешь, в чем суть игры, которую эти молодые люди затевают?
— Ясно, в чем. По снегу круг очерчен, видишь?
Озавир пригляделся и правда заметил, что поле сражения ограничено кругом, выведенным бороздой в снегу. Один парнишка из строителей крепости как раз обходил его и густо сыпал в борозду золу из мешка. Круг был неровным: крепость оказалась ближе к краю, а основное пространство оставалось нападающим для маневра. Теперь о правилах догадаться было несложно, но Озавира и не занимали правила.
