— Документы мои пропали.
— Я это заметил.
И не только заметил, но и подарил ему свой выход в Верхний мир, заплатил за него, да никакой благодарности не дождался.
— Меня без документов из города не выпустят.
Он уже не бурчал, а говорил нормально. Вроде как просил даже. Но — не просил.
— Ну не выпустят — и не выпустят. Поживешь в городе.
Он привычным движением скрутил волосы жгутом, закрепил их шпилькой на макушке и сложил ладони символичным жестом перед собой, будто опять обхватив яблоко или поймав мотылька.
— Извините, пожалуйста, что доставил вам неудобства или оскорбил непочтительностью, — затянул он. — Но не могли бы вы отвезти меня туда, где нашли? Там могли остаться документы.
Да, теперь уже просил.
Ну, фанатик, ну, аскет. Но дурной ведь юнец. Безобидный по большому счету.
— Хорошо, — сказал я. — Отвезу.
Тем более что все равно собирался домой.
Подъездная дорожка была чиста, как никогда. Единственную оброненную омилием брошюрку отнесло вентиляционными потоками к стене дома, где и распластало на фундаменте, как погибшую птицу. Пока мы бродили и приглядывались, освещение уровня совсем потускнело, и мне пришлось пригласить омилия в дом. Ничего бы с ним, конечно, не случилось и на улице, и наверняка он привык спать на скамейках в рекреационных зонах, но сгонять его утром с той же дорожки не хотелось. Время опять же тратить. Даже если он сейчас уйдет — все равно ведь утром вернется, чтобы при полном освещении документы искать.
Тем более вел он себя спокойно, а перед ужином прочитал вполне неплохую молитву Двуликому. Правда, закончил ее пожеланием всем живущим в этом доме приобщиться к аскезе. Всем живущим — это, значит, мне. Я кивнул — и забыл.
Помолившись над тарелкой каши, проповедник снял накидку, сложил вдвое и перекинул через спинку стула. Я как-то раньше не интересовался убранством омилиев, а теперь рассмотрел. Это был вырезанный из ткани круг с прорезью, чтобы надевать через голову. Тоже символ.
— Что тебя занесло на эту улицу? — спросил я. — Тут же тихо. Безлюдно почти. Ни магазинов рядом, ни выходов на другие уровни.
— Мне нужно уйти из города. Я шел. Потом устал, хотел отдохнуть…
— И провалился в третью стадию, — закончил я.
Он кивнул и зачерпнул побольше каши.
— А в Верхний мир не выходил дней десять?
— Две недели, — с гордостью сказал он.
— И как тебе жилось эти две недели?
— Нормально.
«Ну да, — подумал я, — молодой организм быстро восстанавливается. Можно творить с собой, что хочешь. И пусть творит, мне-то что…»
