А Ира ко мне в больницу приходила. Только я тогда ее не узнал. Я спросил у врача, что она ему сказала про меня. Он говорит, что ничего особенного. Даже жалко. Ничего особенного. Конечно, таким, как она, нельзя на душах писать разрешать. Негуманно это».
Виктор, 29 лет.
«В итоге я влюбился еще раз, но по-настоящему, и как-то все отпустило. Мы даже с Ирой дружим, что ли. Точнее, созваниваемся. Хотя после того случая реже. Она как-то буднично спросила, не хочу ли я еще раз попробовать, а я, если честно, даже не понял. Глупо так в ответ: „Что попробовать? Ты о чем?“ Она, дескать, отношения сначала начать, говорит, у нас же любовь была. А я ей прямо так: „Ир, любовь – это другое. Ты, когда полюбишь, сразу поймешь!“ С тех пор она особо и не звонит. Думаю, у нее все хорошо, если что, всегда ей помогу. В пределах разумного, конечно. Я так вспоминаю, баба она все-таки неплохая, с придурью, конечно, ну а кто без».
Вот он же в 35 лет.
«Я начал улыбаться и выпить теперь могу. Просто выпить. Не забываю. Простил ли себя? Нет, конечно. Просто понял, что так дальше нельзя. Я же их не верну всех. Приехал туда. В то село. Постоял. Думал: либо застрелюсь, либо дальше жить буду по-другому. Со мной местный был, у него автомат. Я отошел в лесок. Приставил к подбородку сначала, потом ко лбу, потом лег… Неудобно, конечно, из автомата стреляться. И вдруг как начал смеяться. Очень комичная сцена. Сижу. Думаю. Ведь для чего-то это со мной случилось. Я же другим стал, верить во что-то начал. Из моей роты сколько в бандиты ушло… Кого поубивали, кто сидит. А я нет, я в спасатели пошел. Наверное, целое село уже наспасал. И не стал патрон тратить.
А недавно чудо было. Людей под завалами искали. И я услышал, как ребенок дышит. Понимаете, я услышал, как он дышит. Там орать человек будет – не слышно, а у меня вдруг – раз, все звуки исчезли, и только вдох-выдох, вдох-выдох. Мы его нашли. Четыре годика. Спал. Не надо ничего с души стирать. Все равно не сотрешь, да и потом, душа же – твоя. Значит, надо было так. Зачем-то надо».
Вот интересно, как иногда чужая жизнь в тебя врастает за несколько часов. Неслучайно я тетрадку нашел. Я сейчас вот смотрю назад, на свою жизнь, многое стереть хочется. Изменить нельзя, я понимаю. Но стереть хотелось бы, чтобы не вылезало во мне сегодняшнем. Я ведь иногда танцую и понимаю: это сейчас я восемнадцатилетний на сцене, а вот вдруг рванули воспоминания о чувствах, которые умерли давно, и тело по-другому двигается, а сделать ничего не могу. Телу же не прикажешь.
