То есть я сейчас тут – не совсем я. Это во мне тысячи меня из прошлого. И кого-то из этой тысячи я бы, если честно, в расход бы отправил. Они же как гири. А некоторых бы, наоборот, лелеял – они меня к свету тянут, наверх. Вот я и собирался эту сортировку сделать. А прочел тетрадь – понял, что не надо. Все они мои, убьешь одного – сразу сам умрешь. Не стирайте ничего. Все, что на душе написано, все нужно. Что бы ни было.
Благодарю Юрия Смекалова за то, что познакомил меня с термином «палимпсест» и за постановку балета по этому рассказу с участием Владимира Шклярова
Понедельник. 8.16 утра. Женский голос и мужской голос:
– Тимур! Просыпайся!
– Что такое?!
– Конец! Папа едет! Сказал, что будет через три минуты! А это значит – через две. Быстро лезь под кровать! Он на полчаса максимум.
– Там пыльно! Я чихну.
– Ты не чихнешь. Инстинкт поможет.
– Какой?!
– Самосохранения!!!
Удивительное дело – заботливые родители. Если вы видите плачущего ребенка, с огромной долей вероятности – это дело рук материнской или отцовской любви. Да, кстати, когда я говорю «ребенок», я имею в виду любую возрастную группу. То есть вот идет мужчина или женщина преклонного возраста по Тверской – слезы рекой, – вполне возможно, их тоже старшее поколение до этого состояния довело. Дети же всегда для родителей дети. Их надо учить жить правильно. «Самим прожить правильно не получилось, поэтому мы, так сказать, как следует отхватив в каску за свои ошибки, точно знаем, каким путем вы, детишки, должны прибыть к счастью. А кто наши инструкции нарушит, тому небо с овчинку покажется от нашего неудовольствия». Слышите, с какой любовью произнесено? Уверен, что да. Так вот, в широчайшей палитре возможностей испортить детям существование особняком стоит родительская опция «угроблю жизнь личную».
Виктор Васильевич очень любил свою двадцатилетнюю дочь Василису (да-да, хотели мальчика, чтобы назвать в честь деда, а затем что-то пошло не так), но и испытывал противоположные чувства к любому мужчине, приближавшемуся к Васечке ближе разрешенных ныне полутора метров. Если, не дай бог, юноша осмеливался претендовать на чувства или (что хуже) демонстрировать свои, то нелюбовь переходила в раздражение и ярость.
Василиса уважала папино мнение и знакомила с ним не всех. Виктор Васильевич искренне верил, что в жизни дочери было двое мужчин: безобидный одноклассник Гриша и нынешний ухажер Тимур. Худосочный, долговязый, изобретательный лентяй, только что окончивший университет.
