— Вы нашли его рано утром, как я понимаю, — тихо говорит Лу, жадно впитывая каждое слово этого безыскусного рассказа. — Он что, часто гулял по утрам?
Миссис Пирсон неопределённо поднимает брови и молча отводит взгляд.
— Что? — требовательно спрашивает Лу, почуяв неладное, как настоящая ищейка, и подаётся вперёд, взяв её за руку. — Долли, пожалуйста, расскажите мне, в чём дело.
— Вы будете смеяться, — бормочет кухарка, но руки не отдёргивает.
— Да нет же, нет! — с жаром заверяет Лу, и старуха наконец сдаётся.
— Он всем говорил, что ему, дескать, полезно по утрам гулять. Но он искал Квартеронку. Иногда всю ночь напролёт, до самого рассвета, — решившись, полушёпотом объясняет Долли. — Не подумайте только, что я выжила из ума, нет, мисс. Но никто в этом доме не расскажет вам про Квартеронку, хотя все знают, что она здесь.
— Не понимаю, — признаётся Лу, напряжённо сдвинув брови.
— Не расскажут, потому что это просто бредни, — раздаётся с порога резкий женский голос, и Лу, даже не оборачиваясь, узнаёт его. В кухню вошла Шерри Уильямс. — Сказки, бабкины сказки, вот что это такое. Несчастный призрак чёрной рабыни, удавившейся из-за любви к хозяину. Сто двадцать лет назад, ещё до войны. Мыльная опера из телевизора, да и только.
«До Гражданской войны», — машинально отмечает про себя Лу. Отмечает он и то, что Шерри этого даже не уточнила. До войны — и всё.
— А вот и нет, миссис Всезнайка! — вспыхивает старуха, явно обидевшись на «бабкины сказки». — Квартеронка всё ещё здесь!
Лу понятия не имеет, о чём они обе толкуют, но не переспрашивает, не перебивает, навострив уши, как пёс, боящийся спугнуть добычу.
— Тогдашний хозяин приказал её высечь, а она возьми да и удавись на лестнице. Прямо с балясин свесилась — босая, в белой нижней рубашке. С тех пор всё ходит в таком виде по дому, с верёвкой вокруг шеи, ходит и плачет, бедная, — дрогнувшим голосом заканчивает старуха.
— Бред, — исчерпывающе сообщает Шерри, аккуратно ставя на стол поднос с грязной посудой. Лу вдруг приходит в голову, что интонацией и манерами экономка абсолютно точно копирует Белинду Монтгомери. Только без её эмоциональности.
— Я сама её видела и слышала! — сердито выкрикивает Долли, а Шерри бормочет — ехидно и очень тихо:
— Да ты слепа, как крот, и глуха, как пень, Долли Пирсон.
На что старуха ни словом не возражает — наверное, и в самом деле не слыша нападок.
— В этом доме удавленники не редкость, — торопливо вмешивается Лу. — Вон и мистер Джозеф тоже… того.
