— Я сам ее провожу, — проговорил джинн спустя минуту, когда донеслось нервное бормотание замка.
Шах сдержанно извинялся, оправдывался сложностями, навалившимися на них с Вероной в последние дни. Оксана отмахнулась от потока слов, бросила что-то колкое в сторону хозяйки вечера и упорхнула за дверь. А вместе с ней рассеялась и гнетущая атмосфера, которую ведьма ощущала спиной.
— Я думаю, тебе все же стоит перестать с ней видеться, — отрешенно произнес джинн, вернувшись на кухню. Одна недолгая встреча сделала его уставшим, и в глаза Вероне он уже не смотрел так твердо и нагло, как раньше. Напротив, в лице Шахрура виделось что-то, что напоминало ушедшего хозяина тела — Исмаила. Загнанность. Скорбь.
— Почему? — Верона собралась, накопила в себе все отложенные вопросы. Сейчас перед ней Шахрур был более нагим, чем когда-либо. — Она опасна?
— Она во власти тьмы. У нее сильные покровители… Я пытался тебе сказать, еще когда ты поранила палец. Когда мы были втроем… Она желает тебе зла, Верона.
— Какой тьмы? Зачем Оксана тьме? — Верона непонимающе мотнула головой. Она не могла проверить по себе: уже не чувствовала жжения на запястье, потому что рядом с Шахруром защитные вязи всегда рвали плоть, кричали об опасности.
— Я не знаю, — джинн нахмурился и мотнул головой. — Говорю то, что вижу. Она вся насквозь грязная. В ней ненависть и пороки… Жадность. Похоть. Ты разве не чувствуешь? Ты ведь должна видеть, как она изменилась — даже по-человечески. Ты знала ее все эти годы… Я застал лишь один раз ее с ребенком на руках — и в ней не осталось ни капли той, прошлой, простоты и наивности. В ней нет любви и смирения. И она вовсе не жертва Шайтана.
Верона согласно покачала головой, тревожно стиснув в руках платье. Действительно, Оксана словно не была собой. Но и ведьма, если подумать, возможно, никогда не знала ее настолько глубоко, чтобы судить о личности.
— Я до сих пор не могу поверить, что видела настоящего Дьявола, а тут еще с Оксаной какая-то беда… Это же ей помочь надо.
Верона на несколько минут ушла в себя, переваривая полученную информацию. Джинн врать не мог под действием отвара правды. Точно говорил, что видел, — а подруга… Разве она не сказала бы ровно то, что думала? Верона видела обиду и уязвленность обычной женщины, когда внимание интересующего ее мужчины перенеслось к сопернице.
— Кстати, — ведьма обратила взгляд на джинна. — Шахрур, ты нарочно проник в мою комнату?
— Что? — тот удивленно посмотрел на Верону и вскинул руки. — Я ведь уже сказал тебе — нет! Не могу я к тебе зайти, Верона… Ни ногой, ни духом. Ничего я не делал нарочно и не сделал бы, даже если бы хотел… Почему ты спрашиваешь опять?
