— Сладкая, — ответил Шах и, не отводя взгляда от лица Вероны, медленно наклонился, чтобы в конце концов прижаться ртом к чувственно раскрытым створкам. Ведьма жарко охнула; язык джинна толкнулся выше в одном ритме с растянувшими ее изнутри пальцами. Откровенно и влажно звучало под напором сильных рук жаждущее тело. Затаившееся внизу живота удовольствие неумолимо разбухало, и ведьме оставалось только сдаться. Сдаться, закатывая глаза под чужим внимательным взглядом, и потонуть в требовательных ласках, беспомощно лопоча рвущиеся из груди признания.
Перелилось. Верона дернулась, поднялась на локтях. Пустой взгляд наткнулся на Шаха, а мозг словно запоздало осознал, что толчки внизу становятся все чувствительнее. Тело содрогнулось в спазме, обнимая чужие пальцы, сжимая столь крепко, что прервалось их движение — осталось давить лишающим воли гнетом. Верона всхлипнула, запрокинула голову, переживая очередную волну удовольствия и бездумно улыбаясь пустому потолку.
Ведьма подорвалась на кровати. Внутри мучительно отозвалась пустота, словно чужие руки и тело действительно совсем недавно были в ней. Резко рванув одеяло в сторону, Верона с удивлением обнаружила одиночество постели. Стыдом обожгло щеки: под собой она отчетливо чувствовала мокрое пятно. Простыни пропитались тяжелым запахом секса. Что это было? Неужели Шахрур обнаглел настолько, что принялся вмешиваться в чужие сны и изводить доброго человека отравой похоти?
Ведьма никогда так быстро не просыпалась. Под витиеватые проклятья на древнем наречии она рванула в комнату Шахрура, путаясь в неверных ногах, но обнаружила там всю то же немое одиночество. Ванная? Кухня? Нет, везде было пусто.
— Проклятый черный. Натравлю на тебя чертенят всех мастей!
Верона нашла телефон под кроватью. Сообщение с лихими ругательствами в сторону джина полетело незамедлительно. А за ним еще одно: «Будешь проклят за своеволие!»
«Своеволие?!»
Ответ пришел слишком быстро — так быстро, как мог лишь от человека, ожидавшего разговора и готового к нему. Шахрур злился, обвинял Верону в лицемерии — ведь она, клянущая джинна в похоти, сама показала себя порочной; но ярость быстро затухла.
«Я не приходил в твой сон, госпожа. Не играл с твоим разумом. Я не могу вредить тебе, не могу путать твои мысли — мы заключили договор на крови. А вчера вечером я изо всех сил старался выкинуть тебя из головы. То, что случилось — не моя злая воля…»
«Это не могло быть случайностью!» — с досадой выкрикнула ведьма в чат россыпью букв. Слишком явственно она помнила прикосновения, дыхание, вкус и запах. Слишком точно чувствовала связь между не душами, но телами. Да и проклятая внутренность ныла, словно руки, оставленные без объятий чужих ладоней на морозе.
