Верона распустилась под джинном, обвив ногами его талию и легко овладев чужим порывом. Лежа на ягодицах, ее руки задавали первый темп, что совсем скоро потерял сдержанность, стал рваным, торопливым. Ведьма позволила джинну тереться не о бедро, а о собственное средоточие, и с удивлением отметила: между ними стало влажно. Преступно влажно. От пота, от соков, от поцелуев… От проклятий. Это ведьма игриво и зло шипела на джинна, когда он растер ее до того, что мольбы о большем выкручивали суставы и дальше друг от друга разводили колени. Верона в какой-то момент запустила руку в испепеляющее пекло между их с Шахом телами, чтобы, приласкав член, направить его в зудящую желанием плоть. Новое резкое движение принесло боль и чувство заполненности. Верона заскулила, впиваясь в джинна колкими объятиями и укусом.
Время сбилось, задохнулось вместе с опьяненными страстью любовниками. Низкие, протяжные, искренние стоны Шаха прошивали висок, когда он, прилаживаясь, разрывал тесное слияние с ведьмой, чтобы овладевать ею снова и снова. Минута — и саднящее чувство растворилось в блаженстве, которым отзывался каждый глубокий, властный толчок. Еще минута — и Верона почти ослепла, а в сознании не осталось ничего, кроме мыслей об испепелившем всю ее душу наслаждении.
Шахрур не был нежным. Но и грубым — тоже не был. Его характер походил на стихию: раскаленную, кусачую, но в то же время изящно обнимающую свою добычу шелковыми языками перед тем, как сжечь дотла. Джинн трепыхался, словно разросшееся в тесной печке пламя, мучился от нечеловеческой, душераздирающей истомы, безжалостно терзал Верону, — эмоции хлестали так, что настоящий огонь на свечах трещал и плевался искрами. Ведьма почти достигла пика, как вдруг ее внутри словно прижгли расплавленным железом. Издав тихий вскрик, Шахрур натужно застыл, изредка содрогаясь в оргазменном экстазе. Верона почти издевательски ерзала под ним, насаживаясь плотнее и теснее обнимая джинна в себе.
— Жаркий, — улыбалась ведьма в его висок, прилипая к влажному телу. Шахрур поднял на Верону темный затуманенный взгляд — и, отдышавшись, резко откинулся назад. Легким болезненным спазмом отозвалось протестующее тело, когда джинн выскользнул из нее; с новой силой ярко вспыхнуло прерванное удовольствие, едва Шах поднял и широко раздвинул ведьмины бедра. Стыдно было смотреть — его пальцы заблестели от семени, стоило один раз погрузить их в жаждущее лоно; по ягодицам стекли густые капли.
