Счастливая мать, рыдая от счастья, вела к нам своих малышей, дети крепко держались за её руки, словно боясь снова потерять.
— Змей, наверное, можно уже выпустить?
Однако вместо змей в корзинке, когда осторожно приоткрыли крышку, обнаружились… две ярко-алые, благоухающие розы. Все воззрились на них в немом восхищении — живой цвет, живой запах в царстве теней! Мать заплела их сыновьям в волосы, и они, бегая вокруг с радостным смехом, разносили их аромат.
Женщина обратила на меня глаза, полные благодарных слёз.
— Это всё ты, ты! Скажи, герой, чем я в ответ могу тебе помочь? Ведь зачем-то ты спустился в мрачное царство Аида? Силы мои не столь велики, как при жизни, но всё же…
— Я ищу своего друга, за этим я скитаюсь по мирам мёртвых, не только по вашему. Ещё мне нужно масло для моего аэроплана…
— Масло? Если где-то здесь можно его найти, то, наверное, во дворце…
— А кто твой друг? Что за славный герой, какие подвиги он совершил?
Я пожал плечами — дворец так дворец, видно, не избежать нам его. А вот об Андрисе, как причине моего вообще здесь появления, стоило рассказать поподробнее.
Когда мои родители или другие знакомые их поколения спрашивали, кто вообще по жизни Андрис, я не знал, что им ответить. В самом деле, кто?
Он музыкант. Музыкант-самоучка, ни в музыкальную школу, ни даже в кружок он не ходил. Образование его вообще было рваным и раздёрганным — он куда-то поступал, потом бросал, менял работу за работой… Но лично мне почему-то при этом казалось, что неудачник из нас двоих я, успешно заканчивающий институт и работающий в лучшей больнице города. Для родителей — и моих, и его — он был бездельником, впустую тратящим время и ничего в жизни не достигающим. Для меня же он был человеком крылатым, когда другие ходили по земле или даже ползали, он — летал. Андрис в моём представлении мог многое, если не всё. У него был Дар. Дар не музыкальный, а вообще. Дар стремиться, раскрываться, летать. Когда он наигрывал на гитаре какие-то сложные соляки, попутно рассказывая какие-нибудь непридуманные истории, я восхищался им. Куда больше, чем своими преподавателями из института, объездившими на симпозиумы весь мир, чем Игнатием Борисовичем, проведшим 10 сложнейших и уникальнейших в мире операций на мозге. Это я был в жизни потерявшимся, а никак не Андрис. И конечно, мне ли было оградить его, защитить его крылья, мне ли…
Рассказ пришлось прервать, потому что путь нам преградило, иначе не скажешь, нечто. Нечто из дурной фантастики, дешёвых фильмов ужасов — извивались, клубились змееобразные шеи, плотоядно лязгали зубастые слюнявые пасти, колыхалось необъятное студенистое тело — головы вырастали из него мгновенно с громким чавканьем и так же легко и быстро втягивались назад. Блестели маленькие злобные глазки, песок вокруг пузырился от явно ядовитой слюны. От смрадного дыхания чудовищных пастей старались держаться подальше даже тени, хотя вроде бы, они ничего не ощущают.
