— У вас здесь есть земля, трава, вода и небо, как в мире том. Ничем не хуже. Только солнца у вас нет. Солнце — это единственное, чего у вас нет…
— А ты, дяденька, от чего умер? Погиб в бою, как мой брат?
— Твой брат? Так… Этот мальчик, получается, тоже ваш сын? — я в замешательстве повернулся к старику.
— Да, это мой первый сын. Он рано умер, и первой ласточкой из нашей семьи прилетел сюда, и умирая, я знал, что встречу его здесь, и это радовало меня, помогало пережить тяжесть смерти. Он здесь для меня — как солнечный луч…
Я повернулся к ребёнку.
— Я пришёл сюда сам. Я ищу своего друга, малыш. Он ещё не умер… И он не должен умирать. Его зовут Андрис, и он тоже, как и ты, любил солнышко… Мне нужно помочь ему вернуться. Туда, к солнышку, понимаешь? Пока ещё возможно…
— А я видел его, видел! — мальчик аж подпрыгнул на месте, — он был здесь, он пролетал здесь, и мы говорили с ним о солнышке… Мы летели над озёрами…
— Летели?
— Я же говорил, что умею быть птичкой. Только мне почти не с кем здесь летать. Здесь детей мало, в соседних стойбищах ещё есть, они иногда прилетают меня навещать. Мы летаем вместе… Но их редко отпускают, чаще они улетают без спросу, и им потом попадает…
Видно, родители — они везде родители. Что может случиться с ребёнком, который, пардон, уже умер? Но вот, видите ли, боятся отпускать…
— О чём же вы говорили?
— Он рассказывал мне много историй. У него были большие-большие куски всего-всего, которые, наверное, сколько ни раздавай — никогда не кончатся. Он тоже очень любил солнышко, когда жил там, за рекой, любил воду, ветер, любил весну и лето. Он любил лежать на песке летним днём возле большого-большого озера совсем без одежды, потому что ему нравилось, чтоб солнышко касалось всего его тела. Оно наполняло его силой…
Ну да, это на Андриса более чем похоже. Бывало, рассказывал он, как зависал все каникулы на нудистском пляже. Смеялся моему смущению… Андрис не стеснялся своего тела, он знал, что он красив, и комплексов у него, в общем-то, практически не было никаких. Это было так удивительно для меня, постоянно чего-то в себе стесняющегося и даже ненавидящего. Андрис же был чист и светел в том числе вот этой откровенностью, умением легко говорить на любые запретные темы и называть любые вещи своими именами. Поэтому с ним было не просто легко — с ним было целительно. Он очень во многом помог мне. Если не победить свои комплексы полностью, если не принять себя таким, какой есть, всецело, то, по крайней мере, сделать несколько шагов к тому.
