– Элль, – мягко шепчу я, поднимая ее на руки. – Маленькая, чудесная Элль.
Она плотно обвивает руками мою шею, крепко зажмурив глаза. Ее маленькое сердечко так громко пульсирует.
– Охотник на ведьм, – шепчу я, и он смотрит на меня.
– С ней ничего не случится, – обещает он и поворачивается к Виктору: – Защитите ребенка и дайте нам уйти.
– Она ведьма, – шипит Ольга. – Она одна из Тринадцати!
Топор Виктора пошатывается, потом валится на пол.
– Ты исчезнешь отсюда вместе с ней. Немедленно.
Охотник на ведьм хватает свой плащ и арбалет.
– Что?! – кричит Ольга и хочет остановить его, но Виктор грубо хватает ее за руку.
Охотник на ведьм уже рядом со мной, он вытаскивает Элль из моих объятий.
– Элль, – шепчу я, и это звучит как обещание. Они ничего тебе не сделают, тебе здесь будет хорошо. Лучше, чем со мной.
Она цепляется за меня, рыдает, и я страдаю вместе с ней. Самира берет ее за руку. Элль извивается, кричит, зовет меня.
– Идем. – Охотник на ведьм сует мне в руку подбитый волчьим мехом плащ и подталкивает к двери. Через его плечо я вижу, как Самира крепко прижимает Элль к себе.
– Береги ее! – кричу я. – Заботься о ней! – И тут мой голос срывается. Охотник на ведьм толкает меня вперед, прочь из теплого дома, прочь от Элль и стен, полных оружия.
И пока мы бежим, меня преследует плач ребенка, сидящего на дне колодца.
– Мари, – выдыхаю я и плачу о потерянных сестрах и о тех, кто последует за ними.
Иногда я задаюсь вопросом, когда мы, дети-феи, превратились в ведьм. Как это чудесное творение могло начать вести столь ужасную жизнь? Мы родились людьми. Но мы больше не люди – мы не смертные. И все же мы начинаем увядать, наши жизни усыхают. Одна за другой – и роза теряет свои лепестки, пока не остается ничего, кроме ее колючих шипов и шрамов жертв.
Я засучиваю рукав, смотрю на черную метку на руке. Охотники на ведьм поклялись на крови. Мы тоже поклялись кровью никогда не предавать друг друга. Но клятва нарушена. В одиночку охотник на ведьм никогда бы не смог узнать, как нас победить. Кто-то нас предал. Одна из нас.
Песня Крысиной королевы все звенит и звенит у меня в голове. Я крепко сжимаю губы, чтобы не выпустить ее наружу. Никогда больше она не будет звучать из ее уст, ее чистым и милым голосом. Она, может, и была монстром, но еще она была моей сестрой. Она была похожа на меня, Настоящая одиночка.
– Кто? – спрашиваю я охотника на ведьм, который бредет рядом со мной по ночным лугам. – Кто нас предал?
