– Крысиная королева издавна тиранила прибрежные города. Никакая стена, даже самая высокая, не могла противостоять вторжению ее черных армий. Они находили каждую дырочку, каждую самую крошечную щелочку и тащили все, что не приколочено. Золото и серебро, продукты, рыбу, зерно. В прибрежных городах, с тех пор как помнит себя человечество, всегда царил голод. Собранный урожай следовало съесть немедленно. То, что оставляли на ночь, на следующее утро исчезало.
– В Мурано, самом большом прибрежном городе, мы провели всего одну ночь, – с содроганием сообщает Герд. – Никогда не забуду топот множества крысиных лапок, когда они тащили все, что только можно себе вообразить, даже детские колыбели.
– Младенцы в Мурано не взрослеют. Очень немногим родителям удавалось каждую ночь противостоять нападениям крыс, – говорит Клаус. – Слышать звуки плача украденных было просто ужасно.
– Украденных детей? – в ужасе выдыхаю я.
Рольф кивает.
– Детей. Охотник на ведьм вернул их всех обратно. С ними ничего не случилось.
Похоже, каждая из сестер стремится к близости с детьми, невинными, теми, кого не осуждают. Элль, я смотрю на нее. Я такая же, как они? Я украла ребенка?
– Сколько бы крыс ни убивали солдаты, они возвращались – в стократном количестве, – продолжает Рольф. – Такова была жизнь в прибрежных городах, пока охотнику на ведьм не удалось обуздать крыс и утопить их в море. Без своей армии Крысиная королева уже не представляла собой серьезного противника.
Мне не нужно спрашивать, как ему это удалось: я и так знаю ответ. Я вижу перед собой свою сестру, ее маленького друга, сидящего на ее плече. Она кормит его сыром, эльфийским нектаром, напевая ему тихую мелодию.
И прежде чем осознаю, что делаю, я сама начинаю ее напевать.
В комнате становится тихо. В мгновение ока охотники на ведьм окружают меня. В их глазах плещутся страх и ненависть.
Они узнали меня.
– Будь хорошей девочкой, – говорит феямать, улыбаясь своей подопечной холодными голубыми глазами. Странно неестественным жестом она гладит испуганную девочку по закопченным волосам. Та дрожит. Руки посинели от холода. Из одежды на ней один старый грязный халат. Ноги босые, на них только толстый слой золы от работы в печи.
– Ты уронила веретено в колодец, так возвращайся и принеси его. – Нежный голос феиматери не терпит возражений. Испуганный ребенок кивает. У девочки не остается выбора. Нерешительно, словно надеясь на чудо, она пробирается сквозь высокие сугробы к обледеневшему колодцу.
