– А разве ты не охотишься на своих сестер?
Это совсем другое, хочу воскликнуть я. Но я знаю, что это неправда. Я преследую, я убиваю себе подобных. Единственная разница в том, что мной движет не беспричинный страх, а месть. Обдуманная и хладнокровно рассчитанная месть.
Я вытираю слезы со щек.
– Несправедливость, которую люди выказали по отношению к нам, теперь обрушивается на них, – говорю я. – Ничто не остается незапятнанным, ничто не останется безнаказанным. Мы – семя людей, они – наше. Вечный круговорот. Это, охотник на ведьм, судьба. Мы все просто фигуры на карте, настолько большой, что даже я не могу охватить ее разом.
Юноша громко смеется. Малышка у меня на руках испуганно смотрит на него.
– Судьба. – Он оставляет слово таять на языке и, ничего не добавив, продолжает свой путь. Я следую за ним на некотором расстоянии. Неужели он не понимает, что все мы играем только одну роль? Одно уготованное нам предназначение из тысяч предназначений? Судьба – она направляет нас.
Никто по-настоящему не свободен, ни мы, дети-феи, ни люди.
Охотник на ведьм – человек, даже если едва ли похож на них.
– Быть человеком. Что значит быть человеком? – кричу я ему вслед.
– Как ты собираешься это понять? – слышу я его ответ. – Тебе ведома лишь ненависть к собственным сестрам и желание отомстить.
– Люди тоже ненавидят, – возражаю я.
– Естественно. Но еще они боятся. Ты когда-нибудь испытывала страх? – Он останавливается и смотрит на меня. – Когда мы добрались до туннеля Пожирательницы детей – ты испугалась?
Я крепче прижимаю девочку к себе.
– Да.
– Зачем ты взяла девочку с собой? – спрашивает он не враждебно, а скорее, с любопытством.
Потому что я бы не вынесла, если бы она испытала то же, что и я. Если бы она стала такой же, как я. Но я не могу этого сказать. И ничего не говорю.
– Ради себя или ради нее? – Он продолжает свой путь. Я растерянно смотрю ему вслед.
Любить и быть любимой… И постепенно я осознаю разницу.
– Нет, – кричу я. – Не ради себя. Я ничего не выигрываю. Только она, она теряет все.
– Испытываешь жалость, ведьма? – вопросительно оглядывается он через плечо. – Ты действительно… странная.
– Нет, я человечна, человечна, – шепчу я.
Он смеется, но смех его звучит безрадостно и жестоко.
Любить и быть любимой – вот чему я хотела научиться.
Но я узнаю больше, намного больше, чем могла предположить. Страх и бессилие, ненависть и слепой гнев: чувства, которые мне знакомы, но которые люди не могут контролировать, потому что они слишком сильны.
