– Мы забираем и сокровища, которые когда-то добыли наши предки. – Он широким жестом обводит пространство вокруг. Все блестит и сверкает. – Все, что ты видишь здесь, – их наследие. Мы храним его. Мы защищаем его.
– И время от времени кое-что продаем, – хихикает повар.
– И довольно хорошо на этом зарабатываем, – радостно говорит младший.
– Почему? – спрашиваю я. – Почему вы продаете то единственное, что у вас от них осталось?
Мужчина рядом со мной смеется:
– А ты – сентиментальная, да?
– Золото – это, конечно, прекрасно и здорово, да и бриллианты – тоже, но ими сыт не будешь, – объясняет Питер. – К чему все это богатство, если больше некому любоваться и восхищаться этими сокровищами? Приличная еда приносит куда больше удовольствия, чем все золото мира.
– Воистину, – говорит охотник на ведьм и поднимает бокал. Остальные следуют его примеру. Звон бокалов, брызги красного вина. Мужчины опрокидывают по второму кубку. Питер приносит новую бочку вина. Последние в своем роде, они веселятся, пьют и едят, пока северный ветер ищет возможности разрушить их дом. Ледяная ведьма знает, что я здесь.
Как долго она продержится?
Я слушаю ее вечный вой.
Она не сдастся.
Я бы не сдалась.
Рука охотника на ведьм ложится мне на плечо.
– Пойдем, – говорит он. – Тебе нужно поспать.
– Зачем? – спрашиваю я, замечая, что стол опустел. Обглоданные кости, опустошенные миски, осиротевшие стулья. Тихо. – Куда они делись?
– Спать пошли, – отвечает он. – Завтра мы уезжаем.
– Ледяная ведьма нас не отпустит.
– У нее нет выбора, – говорит он. – Мы используем скрытый путь.
Я всего лишь вяло киваю. Наверное, он знает.
Усталость. Я чувствую такую усталость. В своей первой жизни я спала редко. Но я едва ли могу вспомнить, что когда-то чувствовала себя настолько разбитой. Это человеческая усталость.
– Пойдем, – повторяет он и ведет меня обратно в комнату с золотой ванной. Кругом одно золото. Он закрывает за собой дверь.
– Где ты будешь спать? – спрашиваю я.
Он садится на широкий подоконник.
– Ложись. Я не буду спать.
Он мне не доверяет. Что бы между нами ни происходило – он мне не доверяет.
Я прижимаюсь к мягкой шкуре белого медведя. От нее исходит его запах. Я боюсь засыпать. Боюсь, что за время сна снова пропущу долгие годы, но все равно стараюсь сомкнуть веки.
«Засыпай! – шепчу я себе. – Ты проснешься завтра. Завтра. Ты проснешься!»
Но страх остается, овладевает моим телом. Страх, человеческий страх.
Я не могу, я просто не могу!
