Предложение Бакланова о немедленном наступлении на Карс также поддержал генерал-лейтенант Ковалевский, однако боязнь потерпеть фиаско в начале своей карьеры заставила Муравьева воздержаться от активных действий. Плоть от плоти старого генералитета, он был сторонник осторожных действий.
– Вот если бы у нас было бы еще десять тысяч человек, то тогда я бы не только согласился штурмовать Карс, но еще бы двинулся и на Эрзурум, – говорил Муравьев своим пылким оппонентам, которые, как ни пытались, но так и не смогли переубедить своего излишне осторожного командира.
После бурных споров было решено вместо внезапной атаки турецких позиций приступить к полной блокаде Карса с целью принуждения вражеского гарнизона к капитуляции. Это, по мнению Муравьева, гарантировало полное исполнение царского замысла в отношении Кавказа.
Согласно принятой диспозиции, наместник вместе с главными силами корпуса выдвигался к Карсу по прямой, тогда как Бакланову и Ковалевскому предписывалось провести боковой охват крепости, чтобы помешать подвозу продовольствия к турецкому гарнизону.
Выполняя приказ командующего и нещадно костеря его за излишнюю осторожность, Бакланов немедленно двинул своих казаков в обход Карса и уже к концу мая полностью перерезал сообщение крепости с Эрзурумом, который являлся главной базой Анатолийской армии. Казачьи отряды рассыпались по горным склонам Армении, нещадно истребляя турецких фуражиров. Карский гарнизон сразу ощутил появление русских пластунов в тылу. Поступление провианта в крепость резко сократилось, зато возникло множество рассказов об ужасных казаках, которые не садились за стол, не окропив свои сабли кровью правоверных мусульман.
Все это вызвало определенные волнения среди турецких солдат, и, не будь в крепости британского генерала Уильямса, Вассыф-паша уже начал бы рассматривать варианты капитуляции перед страшным врагом. Присутствие в Карсе английского генерала было сильным противоядием против панических слухов и упаднических настроений. Приказав публично повесить несколько особо болтливых солдат, генерал Уильямс торжественно поклялся на Коране, что пока он жив, ни один русский не ступит на крепостную площадь. Действия и слова белого офицера оказали нужное воздействие на турок, и волнения улеглись.
Окончательно же избавиться от страхов перед неведомым врагом турецкому гарнизону помогли сами русские, появившиеся под крепостными стенами. Видя приблизительную численность противника, турки быстро успокоились, и к ним вновь вернулись уверенность в собственных силах и твердость духа.
