Не отставали от своих товарищей и пушкари Третьего бастиона, которые после полудня не только привели к молчанию две вражеские мортирные батареи, но так же уничтожили большой пороховой склад у англичан. Сила этого взрыва мало чем уступала взрыву на Камчатском люнете. В один миг наши позиции накрыл шквал камней и досок с гвоздями, после чего в неприятельских траншеях повисла напряженная тишина, сменившаяся лихорадочным штуцерным огнем.
В результате этих двух взрывов или нет, но к трем часам дня вражеская бомбардировка стала стихать и вскоре сошла на нет, перейдя в вялую перестрелку.
Князь Горчаков терпеливо дождался предсказанного Ардатовым ослабления вражеского огня и отбыл из города уже затемно. Артиллеристы Пелисье полностью прекратили огонь, и впервые за все время обстрела над городом повисла продолжительная тишина.
По лицу командующего было трудно определить, доволен ли он исполнением предсказания графа или нет. Добившись согласия Ардатова на сооружение моста, Горчаков был поглощен исполнением этого замысла.
Хорошо изучив повадки генерал-адъютанта, Михаил Павлович был полностью уверен, что с момента сооружения моста тот не будет особенно драться за южную часть Севастополя. Князь не был предателем или изменником русскому делу. Просто он твердо держался своего плана, предусматривавшего переход войск на Северную сторону и принуждение противника к штурму русских позиций на Мекензиевых горах.
Сам план по своей сути был неплох, но его исполнение перечеркнуло бы судьбу кораблей Черноморского флота, стоявших в севастопольской гавани. Для Горчакова они уже не имели никакой ценности, и самым лучшим вариантом было их затопление. С этим планом было много согласных, как в Бахчисарае, так и в Петербурге. И даже в самом Севастополе. Однако с ним был совершенно не согласен граф Ардатов, у которого на этот флот были свои далеко идущие планы.
Горчаков хорошо понимал намерения Михаил Павловича и, согласно договоренности, не собирался ему мешать. Генерал справедливо полагал, что в случае успеха победная чаша не минует и его самого, как это уже дважды было ранее. Поэтому, покидая Севастополь, он только спросил Ардатова так, что его вопрос мог понять лишь посвященный:
– Значит, Бородино?
– Скорее всего.
– Останешься?
– Нет. Мое главное дело там, а здесь пускай трудятся Хрулев и Геннерих. Я им полностью доверяю.
Князь помолчал некоторое время, а потом, глубоко вздохнув, тихо, но внятно сказал:
