– Ступай отсель с миром! Походи с годок-другой по святым местам. Поживи в уединении, может, после того и примем тебя…
Чувствовал Пров, что отказ как-то связан с перстнем, а в чем дело – понять не сумел. Хотел было снять загадочное украшение, но не смог. Перстень будто врос в палец.
В Дорогомиловских пещерах
Волей-неволей, спустя годы, пришлось беглому стрельцу возвращаться в Первопрестольную. Подумал: а вдруг уже позабыли о нем и о его преступлении?..
На глаза давним приятелям и сослуживцам на всякий случай, не стал показываться. Неподалеку от Дорогомиловской ямской слободы сошелся Пров с лихой компанией «пещерников».
Днем эти удальцы отсиживались в Дорогомиловских подземельях, а по ночам выходили на промысел. Не только грабили они прохожих на улицах, но и совершали налеты на дома зажиточных москвичей. Действовали «пещерники» быстро, дерзко, а потом скрывались с награбленным добром в катакомбах. Друг друга они обычно подбадривали: «Не робей! За нами – подземельюшко! Все скроет – и нас, горемычных да бедовых, и грехи наши, и от погони, от служивых людишек да от оков каторжанских убережет!»
Дурной славой пользовались Дорогомиловские пещеры еще с конца XV столетия – когда там перестали добывать камень. Как полагал москвовед Иван Забелин, какое-то время заброшенные каменоломни использовались как тюрьмы для особо опасных преступников.
Но из этих темниц арестанты наловчились убегать, открыв для себя тайные лазы. Когда тюрьму прикрыли, Дорогомиловские пещеры освоили разбойники, бродяги, бездомные сумасшедшие, дезертиры.
Во второй половине XIX века об этом гигантском подземелье сообщала газета «Московские ведомости»: «…рабочие землевладельцев Фоминых, копая на глубине 5 сажен, дорылись до отверстия в подземный ход глубиной в 2 аршина. У входа в это отверстие помещается зала, из которой идут четыре хода или галереи: одна по направлению к сальному заводу Баскакова, другая к шоссейной дороге, третья к берегу Москвы-реки и вдоль этого берега, четвертая к Дорогомиловскому кладбищу. Стены этих ходов из грунта твердого настолько, что сквозь него не просачивается вода, хотя дно и покрыто в иных местах на аршин…
Ходы эти тянутся весьма далеко, местами превращаясь в широкие залы, потом суживаясь до аршинной ширины. Высота ходов различна, в иных местах она доходит до 4 аршин, а в других приходится с трудом двигаться вперед ползком. Впрочем, в этих местах видны обвалы, да и во многих местах на стенах и потолке видны едва держащиеся глыбы, которые обрушиваются вниз при легком прикосновении, но настолько тверды, что не расшибаются. Направление ходов весьма неправильное, оно идет изворотами и зигзагами, окружая и петляя, так что в иных ходах нетрудно заблудиться…»
