В 90-х годах XIX века, по сведениям московской полиции, в Дорогомиловских катакомбах ежегодно безвестно пропадало более 15 человек.
После Великой Отечественной войны многие мальчишки пытались обследовать эти, окутанные преданиями, загадочные пещеры. Старики предостерегали их: «Подземелья – порченые, опасные». Рассказывали, что в катакомбах покойников больше, чем на Дорогомиловском кладбище.
Но разве этим остановишь сорванцов? У них были свои предания, были и небылицы о подземелье. Девчонок-ровесниц они пугали рассказами о светящихся привидениях и скелетах, о неизвестных тварях, о людях, вечно живущих в Дорогомиловских пещерах.
И в наше время находятся желающие проникнуть туда. Теперь это сделать сложнее. Мегаполис своими коммуникациями и различными подземными объектами захватил многие «верхние» участки Дорогомиловских пещер.
Но главные тайны все еще скрыты в их глубинах…
«Хохотун заплакал неспроста»
Был в шайке «пещерников» необычный юродивый. Этот не бился в припадках, не выкрикивал с пеной у рта непонятные слова, не проливал слезы, как остальные… Он постоянно смеялся. А смех его был то веселым, то жутковатым, то злобным, то добродушным.
Юродивый долго присматривался к Прову, словно в чем-то подозревал. А однажды указал рукой на беглого стрельца и – давай хохотать:
– Ой, глядите-ка, православные, носит на пальце, а не знает – что!.. Ходит всюду, средь живых толкается, а не ведает, что его самого уже нет!.. Видал знаки на перстеньке, а прочесть и понять не может!..
Попытался Пров отделаться от хохотуна, а юродивый никак не желал отвязаться. Лишь смеялся, то громче, то тише, над бывшим стрельцом.
– Сто мудрецов не осилили знаки на перстеньке, а сказано под смарагдом-оборотнем: «Вглядись в меня и увидишь из глубины взор сатаны…»
Вначале «пещерники» не очень-то обращали внимание на этот смех и загадочные слова. Наслушались от хохотуна и не такого! Но неожиданно юродивый преобразился: не стало дурашливого выражения лица, умолк смех, а из глаз то и дело катились слезы.
– Уйду я от вас, братчики! Вгляжусь в смарагд-оборотень и втянет он меня, – плаксиво ныл одно и то же юродивый.
Тут уже призадумался народ пещерный, стал приглядываться к бывшему стрельцу и прислушиваться к всхлипываниям и горестным причитаниям юродивого.
А один старый разбойник, побывавший в далеких землях, – и в плену, и в рабстве, – присмотрелся к перстню и угрюмо заметил:
– «Смарагд-оборотень» продолжает свой путь. Все верно говорит блаженный дурак…
