— Теперички разве ружья! Вот раньше были ружья, — как стрельнет, так и душа из тебя вон!
Бандиты налетели не ночью, когда их можно было ожидать, а среди бела дня. Оксена не было дома, еще с вечера уехал вместе с Олесей и старшим сыном Иваном на маслобойню — в десяти верстах от дома — и должен был вернуться после обеда. Отец, дед и младший Оксенов сын Алексей как раз завтракали, а Варвара управлялась возле большой дежи, вымешивая тесто, когда во дворе залаяли собаки, прозвучал топот копыт, матерная ругань, один за другим ударили выстрелы, разнесся предсмертный собачий визг, за окном быстрыми тенями промелькнули какие-то люди, ударили в наружные двери чем-то тяжелым, должно быть прикладом, ворвались в дом — все в военной форме, увешанные оружием, заросшие, страшные, наполнили комнату запахом прелых портянок, конской сбруи, крепкого водочного перегара.
— Кто хозяин?!
Варвара как стояла, так и окаменела возле дежи, только крупные росинки пота вмиг усеяли лоб, задрожали, свисая с изломанных страхом бровей. Дед уронил ложку, она громко стукнулась о дубовую крышку стола, брызнула молочной кашей, а у самого деда мертво обвисла нижняя челюсть, зачернел беззубый рот. Алексей притих, как птенец, только поблескивал испуганно черными, как терн, глазами. Один Свирид сохранил более или менее спокойное выражение на своем всегда хмуром лице.
— Вы хоть бы шапки снимали, входя в дом! — укоряюще молвил он. Встал за столом, почти доставая головой до потолка, повел рукой на образа: — Людей не стыдно — бога побойтесь!
— А вот мы тебе язык укоротим! — пообещал Свириду самый высокий из бандитов. Ростом он мог бы помериться со Свиридом, только был у́же в плечах, тоньше в талии и имел удивительно маленькое, подвижное, беспокойное лицо. Он был, наверно, у них атаманом, потому что приказал: — А ну, заприте всех в кладовой, кроме хозяина!
Деда вывели под руки, Алексей, тихо всхлипывая (плакать громко он не решался), дергал мать за юбку: «Мамо, пошли… Мамо, пошли…» — а Варвара никак не могла выдернуть из дежи руки: тесто будто закаменело, не отпускало ее.
— А ты что тут копаешься? — подошел к ней атаман.
Варвара задрожала, шевельнула бескровными губами.
— Да не бойся! — засмеялся бандит, явно потешаясь над страхом женщины. — Я таких, как ты, не кусаю… Хлеб собралась печь?
— Пироги, — еле смогла выговорить слово Варвара.
— Пироги? С капустой?
Высокий жадно втянул носом воздух, заглянул в дежу, потыкал в белое пышное тесто грязным, прокуренным пальцем.
