Иван Николаев, крепкий и ладный мужик (чай, в гвардию кого ни попадя не берут!), почесав затылок, принялся вспоминать передовицу из газеты, попавшейся в поезде. Газету он на раскурку пустил, но почитать успел. Пока думал, в разговор вступил Спиридон Кочетов, местный богатей, владелец двух коней и трех коров.
— С десятины в налог только двадцать пудов зерна берут — чё не отдать-то? А я с нее, с десятины-то, все сто пудов возьму, мне и на еду, и на семена хватит, и на продажу останется. Раньше-тο, пока продразверстка была — все подчистую выгребали, а нонче — знай не ленись! Худо живут пьяницы да лодыри!
— Это я-то лодырь? — возмутился безлошадный Андрон Даныпенков. — Ты-то продналог отдал, не поморщился, а мне каково? Мне продналогу этого за двадцать десятин насчитали, а где у меня двадцать? Половина земли бурьяном заросло. А теперь получается, должен я Советской власти.
— Ну, ты-то не лодырь, — снисходительно посмотрел на него Спиридон. — Только на хрена было бабе твоей столько детей рожать? Десять душ! Было бы у тебя спиногрызов поменьше, давно бы лошадь справил!
— А я чё? — смутился Андрон. — Баба-дура, кажный год рожает.
— Рожает-то от духа святого али сосед помогает?! — заржал Спиридон, а Даныпенков окончательно скис. Кочетов, просмеявшись, захрустел огурцом и сказал, ни к кому не обращаясь: — Вот раныпе-то приезжали продотрядовцы, из кого они зерно вышибали? Из меня! А чего я должен за всю деревню отдуваться?
— Ты, Спиридон, ври, да не завирайся! — строго сказал Яков Николаев, старший брат Ивана. — У всех выгребали, не у тебя одного.
— Ладно, мужики! — примирительно сказал Иван, не желавший ссоры в первый же день. — Война закончилась, теперь легче будет. Дали мы отпор белогвардейской своре, теперь заживем! Давайте-ка еще по чарочке.
Выпили, потянулись к остаткам расплывшегося холодца.
Кто-то из мужиков, кого Иван не помнил, сообщил:
— В Абаканово торгованы приехали. Не из Череповца, а, как бы не соврать, не из самого ли Питера? За сто яиц коробку спичек дают, шкуры на соль меняют. У меня кожа лошадиная была, невыделанная. Хотел скорняку отдать, запамятовал, думал, выбросить придется, так за нее два с лишним пуда отвалили!
— Ух ты, два с лишним пуда! — заволновались мужики. — А чё еще-тο берут?
— Вроде на восемь белок нечищеных — три фунта соли, малину сушеную, да грибы сушеные хорошо берут. В городето откуда грибам взяться?
— Так чё ты раньше-тο молчал?! — вскипел Спиридон Кочетов. — У меня энтой малины да грибов с прошлого года осталось — хоть жопой ешь!
