Любопытно, что уже в 1905 или 1906 году схватились эти два социалиста — Маришка Гардош и Бела Кун — с тем самым Кароем Хусаром, который позднее, в самый кровавый период белого террора, был премьер-министром хортистского контрреволюционного правительства.)
Как видно, в истории случайностей не бывает, бывают разве только неожиданности.
Семья Кунов жила в очень стесненных условиях. Мать, бывало, месяцами не выходила из дому, особенно зимой, потому что у нее не было теплой одежды.
Эта замечательная женщина никогда не жаловалась, не роптала, молча разделяла она участь бедноты. Каждый грош — тогда уже и сын Бела зарабатывал кое-что уроками и журналистикой — уходил у нее на то, чтобы кормить семью, обучать детей. Бела был ее любимцем. «Он родился для великих дел», — говорила мать Бела Куна Маришке Гардош. «Когда я бывала у них, частенько она сидела вместе с нами, участвовала в наших разговорах и не раз вставляла умные, дельные замечания».
Если у нее оставалось время — ведь все заботы по хозяйству ложились на ее плечи, — она читала, старалась быть в курсе интересов сына и мало того, что не мешала ему участвовать в трансильванском рабочем движении, но, сколько была в силах, даже помогала ему. С удовольствием она принимала друзей и товарищей сына, с приезжими из провинции делила свое тесное жилье, кормила их, не думая о том, что на другой день, может быть, не на что будет сварить обед семье. Окрестная беднота очень любила эту добросердечную семью, а больше всех — мать семейства.
Недавно пришла ко мне пожилая женщина, которая жила в те времена по соседству с семьей Кунов. Она вытащила из сумки пожелтевший альбом, в который в 1903 году Бела Кун вписал ей несколько строк. Растроганная, вспоминала о том, сколько раз он помогал ребятам с Моношторской улицы писать школьные сочинения.
Это желание помочь людям так и осталось на всю жизнь самой характерной чертой Бела Куна.
Среднее образование он получил в коложварской реформатской коллегии.
По мнению педагогов, он был трудный мальчик. После раздачи аттестатов зрелости директор гимназии Лайош Шаркань обратился к отцу Бела Куна со следующими словами: «Сударь, ваш сын закончил гимназию, и, как видите, довольно успешно. Но я считаю своим долгом предупредить вас: если вам не удастся удержать его от провозглашения бунтарских идей, то, может статься, ваш сын будет великим человеком, но, может быть, он окончит жизнь на виселице». (Об этом отец Бела Куна рассказал мне в 1928 году, перед самой своей смертью.)
