Помню, в первый год замужества, когда Бела Кун уезжал по делам службы в какой-нибудь соседний городок или деревню, он всегда брал с собой и меня. Мы нанимали извозчика, усаживались в коляску, и Бела Кун, глядя то на мелькавшие по сторонам пейзажи, то на меня, почти всю дорогу пел, и обычно веселые народные песни. Особенно любил он песни в ритме чардаша. Видно было, что этому ритму подчинялось все его тело и даже мысли, кипение которых я угадывала у него по глазам.
Должно быть, этим кипением души и ума объяснялись его оптимизм, убежденность в том, что из любого положения можно найти выход, все препятствия можно сломить, надо только действовать и бороться.
Однако, невзирая на эти черты его характера, устроить все и одновременно сломить сопротивление родителей оказалось нелегким делом. Но когда родители и братья увидели, что сопротивляться тщетно, они поставили одно условие: чтобы мы подождали, пока будет готово мое приданое, пока достанут нам квартиру и купят мебель.
Для этого потребовалось почти два года.
Казалось, что отец примирился с моим замужеством. Однако в один прекрасный день приехал за мной и увез меня в Надьенед, мотивируя тем, что невесте неприлично жить вне отчего дома.
Вспоминая слова отца, я должна сказать: хоть и было в них зерно истины, но все же он был не прав. Говоря, что с Бела Куном я не буду знать и минуты покоя, отец, разумеется, не думал о таких значительных, даже всемирно-исторических событиях, как те, что мне пришлось пережить. Да, эти двадцать четыре года жизни с Бела Куном были и вправду беспокойными, но вместе с тем они были прекрасны. В самые тяжелые дни своей жизни не пожалела я, что стала женой Бела Куна.
Нет, вовсе не «дурными чертами» его характера объяснялось то, что он был «не приспособлен» к семейной жизни, а событиями, которые перевернули весь мир: войнами, революциями, контрреволюциями, эмиграциями… Непрестанные толчки социальных землетрясений эпохи лишали «спокойной» жизни, а нередко и попросту жизни даже тех людей, которые были совсем далеки от политики. А что уж говорить о людях, для которых вся жизнь была служением, что говорить о революционерах?
…Но я вернусь к 1913 году, последнему мирному году.
Бела Кун каждую неделю приезжал ко мне в Надьенед. Прибывал в субботу после обеда и на рассвете отправлялся обратно в Коложвар, чтобы не опоздать на службу. В эту пору он был уже директором Рабочей страхкассы.
Моя семья постепенно подружилась с ним, проникалась к нему все большей и большей симпатией.
