Что ж, Кер определенно понимал трубадура, который не смог пройти мимо: вместо убогого языка, за парнишку говорила сама душа, рвущаяся из плена, — тела ли, условий и обстоятельств, — аккордами и созвучиями.
Однако сейчас мужчина был не намерен продолжать эту игру в молчанку! Он отобрал у юноши бумаги и усадил в кресло напротив.
— Ты ведь не счетовод, это видно сразу… Да и счетовода я всегда найду! — Филипп зашел издалека.
Айсен нахмурился: значит ли это, что он плохо справляется?
— Был бы у тебя наставник — всем учителям учитель! Его короли наперебой зазывают, а он не идет, — продолжал искушать мужчина.
— И вы отпустили бы?.. — вырвалось у юноши, хотя он продолжал упрямо смотреть в окно куда-то за спиной собеседника.
Кер тяжело вздохнул:
— Я своих слов назад не беру, ты знаешь, — утвердил он с нажимом.
— Знаю… — тихо подтвердил Айсен.
— И? — ненастойчивый торговец — готовый преемник для нищего на соборной паперти. — Совсем не хочется?
— Хочется!! — юноша вдруг резко махнул в его сторону ресницами, синие искры сверкнули сквозь занавес. — То есть, не королевских приглашений, а…
Он в самом деле просто не мог объяснить. Айсен уже успел наслушаться, кто именно его подозвал, и что подобное — с неба не падает! То, что ТАКОЙ человек обратил внимание даже не на песню, а на бездумный наигрыш — вышибало дух почище памятного коньяка Клемана! Вбитым в него чутьем неоднократно ученного раба — он не ощущал здесь угрозы и верил, что музыканта заинтересовала именно игра, а не что-то другое… И даже ошейник его не смутил!
…понимание последнего кануло еще одним драгоценным талантом в копилку…
Сделать еще один шаг к воле, найти свое призвание… Призвание, которое воистину воплощало собой квинтесенцию свободы!
— Но… — Айсен запнулся, пытаясь подобрать слова. — Я не могу! Так и не встретившись, не поговорив с ним…
У него не получилось объяснить толком, но Филипп понял.
Теперь уже молчание затягивал он. Прежде, чем бросить через весь стол потрепанный свиток:
— Тогда читай! — он не пытался скрыть неудовольствия.
Айсен протянул руку неловко, цепенея от понимания, что это может быть…
Что? Да всего лишь письмо!
Краткое и сухое, даже доставленное со значительным опозданием, оно ничего нового в себе не несло: Фейран не считал нужным хотя бы немного объяснить мотивы своих поступков. Извещал о решении. Вежливо интересовался делами брата и его семьей…
Об Айсене не было сказано ни слова.
Юноша молчал, не поднимая глаз от строчек: в конце концов, Кантор ле Флев отметил его лишь мимоходом, между своими делами…
