Да, что есть, того уже не отнимешь, и похороны отца закончились, прямо скажем, отвратительной сценой. Братья тогда много чего наговорили друг другу. Тристан уехал сразу же: вначале в Сорбонну, оттуда в Севилью, а потом и вовсе неизвестно куда. Зная взрывной и упертый характер младшего брата, Филипп Кер, остыв и мучаясь к тому же все больше усугублявшимся чувством вины, боялся, что тот ввяжется в какую-нибудь авантюру. В общем, — найдет на свою голову приключений, после которых эту голову обычно теряют в самом прямом смысле. И сейчас он был искренне рад убедиться, что Тристан оказался куда тверже характером, как бы это не выразилось. Годы пошли ему на пользу, брат заметно переменился, превратившись из взбалмошного юнца в уверенного в себе мужчину.
— Мне не стоило так говорить с тобой… — извинения хотя и запоздали, но кажется, были приняты.
— Каждый из нас был в чем-то неправ, — Фейран говорил искренне, было видно, что он многое передумал, и былые обиды уже не играют в нем.
— Тогда я не понимаю, что тебе мешало хотя бы сообщить, что ты жив! — Филипп тяжело оперся плечом на раму. Тревога все-таки не отпускала сердце, и снова, уже насовсем, терять брата, которого удалось наконец разыскать, он себе позволить не мог. — Неужели дело в ней? Тогда тебе тем более стоило бы взглянуть на распрекрасную Луизу сейчас! Вся дурь прошла бы разом!
— Филипп! — молодой человек был бесконечно изумлен. — Я похож на человека, который будет двенадцать лет проливать слезы о какой-то бляди, пусть даже самого благородного пошиба?! Она не Изольда и мы живем не в легендах!
Фейран даже вскочил, взволнованный, но больше оскорбленный подобным предположением. Потом остановился и неожиданно признался тихо:
— По правде сказать, я навещал ее… Давно, еще до отъезда сюда. И должен тебе сказать, что молодая жена была не сильно опечалена моим отказом и дальше развлекать ее, а ее супруг не долго обходился без рогатого украшения на лбу. Так то! В этом ты прав, личная встреча от иллюзий иногда избавляет очень хорошо…
Что-то все же мелькнуло в его тоне, но что? Уязвленная гордость, пепел первой любви, горечь обмана и разочарования, которое все-таки помнится, сколько бы лет не прошло, ведь невозможно просто взять и стереть какую-то часть своей жизни…
— Оставим прошлое — прошлому, Филипп, — четко заключил Фейран. — Речь идет о настоящем. Я с удовольствием навещу тебя, погощу в твоем доме, повидаюсь с племянниками… Когда у меня будет возможность, и если ты еще хочешь меня принять. А возвращаться… Куда и к чему? Практика не складывается за один день. Ты предлагаешь мне это время опять висеть у тебя на шее приживалой?
