— Это что ты делаешь!
Пальцы дрогнули, и пиала разлетелась на осколки. Слезы опять хлынули по щекам.
— Тебе нельзя так резко двигаться, — уже мягче объяснял мужчина, укладывая юношу как следует. — Потерпи, сейчас Хамид принесет тебе попить и покормит, а потом я дам тебе лекарство, оно утишит боль.
Фейран отнес плач мальчика на самую очевидную причину.
— Осмотр, так и быть, перенесем… — он убрал принесенные средства. — Ты поспишь и быстрее поправишься.
Поправишься… Слезы сменил смех. Разве не смешно: его лечат, чтобы хозяин снова мог ломать?!
Фейран посмотрел в лихорадочно блестевшие, опухшие от плача глаза и — пошел за опиумной настойкой сразу.
Впрочем, этот срыв оказался единственным и мальчик вел себя тихо, что было кстати: не держать же его на опиуме постоянно. Такое лекарство может быть поопаснее болезни.
Айсен вполне спокойно и где-то даже с любопытством вытерпел осмотр: повязку с левой руки сняли совсем, — все равно ему незачем было ее напрягать пока, — а пальцы на правой, хоть и выглядели устрашающе, но сгибались и обещали, что он еще сможет перебирать струны. Бальзам согрел и успокоил раздраженное горло, от мазей слегка покалывало спину в местах, где плеть и хлыст серьезно рассекли кожу…
Однако потом прохладные руки легли ниже, раздвигая ягодицы, и юноша едва удержался от судорожного рывка в сторону, ощутив проникающие в него пальцы.
— Шшш… Знаю, что больно. Терпи, — Фейран придерживал его за поясницу, исследуя бархатную пульсирующую глубину, после чего заменил руку на очередной тампон, пропитанный целебным составом. Попка мальчика чуть-чуть приподнялась навстречу, а бедра раздвинулись шире.
Это еще что такое!! Мужчина поспешно убрал руки и даже встал, негодующе меряя взглядом хрупкое тельце. Только пришел в себя, и опять за свое?!
Бессознательная реакция тела, чтобы облегчить вторжение, была расценена им самым негативным образом, а между тем Айсен даже дышал через раз. По лицу шли причудливые пятна самой насыщенной пунцовой расцветки, а к глазам подступили горькие слезы. Лекарь просто не мог этого видеть, потому что мальчик лежал отвернувшись к стене.
Оценив оттенок пылающего ушка, Фейран усмирил гнев и сухо заметил:
— Скоро заживет и там.
— Господин, — почти беззвучный шепот остановил его уже у порога. — Когда хозяин заберет меня обратно?
В ровном тоне не прозвучало недовольства или опасения, и помимо воли брови мужчины взлетели вверх: он что, хочет вернуться к тому маньяку, который его почти убил? Причем «почти» — не потому, что плохо старался!
