В общем, женская половина единодушно и бессловно встала на защиту: Айсена они видели изо дня в день и никаких шалостей за ним не водилось. К тому же, не зная о том, молодой человек обрел негаданного защитника, с которым спорить — себе дороже. Застукав очередные сплетни на зажеванную до оскомины тему, Берта вышла из себя.
— Да как у вас, охальников, только совести хватает! — кухарка гневно потрясала черпаком посреди своего царства, и о том, что она может и крепкой ручкой приголубить так, что мало не покажется, все знали. — Бог ведает, к чему дите понуждали: так разве то его грех?! Парень наконец честную жизнь начал, а вам лишь бы языки почесать! Он и без того судьбой обижен, узнаю, что еще и вы руку приложили — до конца жизни дальше двух шагов от отхожего места не отойдете!
Угроза была более чем реальна, и рисковать ради сиюминутного пустяка охотников не нашлось. А затем и вовсе ажиотаж сошел на нет, затмившись другими событиями и новостями, тем более что, чтобы там парень не предпочитал, но жил он скромнее монашки в пост. Даже белье, сдаваемое прачкам, оставалось в этом смысле прямо таки девственно чистым, как будто мальчишка даже в темноте ночи, наедине с собой, за запертой дверью под одеялом — рукам и то не давал воли. Вот уж истинно, богат мир чудесами!
Айсен уже и сам забылся совсем, успокоился. Мысли его занимал куда более важный вопрос: метр Кер не стал от него ничего утаивать и прямо сообщил, что смысла отправляться сейчас в Фесс он не видит. Во-первых, по письму не ясно было вернулся ли уже на данный момент Фейран в свой дом, а ситуация обострилась настолько, что вот-вот очередной виток извечного противостояния грозил разразиться настоящей войной, и город оказался бы в осаде либо под прямой угрозой штурма. Война…
Страшное слово! Оно давило на сердце тяжелее могильной плиты и заставляло его сбиваться на странный прерывистый ритм, а воздух в легких застывать осколками льда. Что это такое, Айсену объяснять не требовалось — бой и бойня на улицах захваченного города стали первым его воспоминанием, которое затмило собой все предыдущие, в десятки раз превосходило все последующие кошмары, и наверное уже никогда не изгладится из памяти.
…Что за город это был, что за улица, что за дом горел у него на глазах? Был ли то его дом, а крики гибнущих людей — криками его родных? Или дом очередных хозяев, а может просто незнакомых и чужих, но ни в чем не виновных людей… Кто скажет, кто ведает, кроме Аллаха, которому владетелю служил солдат, бросивший ему кусок хлеба, чтобы потом надеть ошейник? Как звали хозяев караванов и какими путями они шли, на чей корабль он поднялся, подгоняемый сапогом перекупщика…
