Последнее восклицание, как и то, что она назвала дочь полным именем, выдало, насколько женщина была выбита из колеи.
— Ну так отправьте меня в монастырь! Если раб вам дороже! — Фей все-таки расплакалась: не желая настоять на своем, а вполне искренне.
— Я подумаю об этом, — сухо сообщил Филипп, и развернулся, давая понять, что разговор окончен.
Подчиняясь его знаку, Айсен скользнул мимо Мадлены в кабинет, и дверь захлопнулась с оглушающим стуком.
— Зачем вы так… Почему… — как ни странно первым заговорил Айсен, не в силах сдерживаться дольше. — Не стоило, право! Не случилось же ничего, зачем вы так!!!
— Не случилось? — уточнил, не глядя на него Филипп. — В самом деле, ничего?!
Растерявшийся от бурной реакции всегда сдержанного и выдержанного мужчины, молодой человек промолчал.
— То-то! — горько усмехнулся Филипп, жестом распоряжаясь Айсену сесть. — С тобой все ясно, песня не меняется… А вот дети… лиха беда началом!!
Айсен не поднимал глаз: то, что для его негаданного покровителя и благодетеля семья это святыня, главная ценность и самое дорогое сокровище — он отчетливо понял едва ли не с первого дня в этом доме! И, наверное, если бы это было иначе, метр Кер никогда не отнесся бы к нему с таким сочувствием, не принял бы, заполняя пустоту, которую он даже не осознавал и не понимал до той поры, пока любимый не отдал его брату, и он не увидел воочию, как это может быть…
И после всего, именно он стал причиной разочарования человека, на которого будет молиться до конца своих дней!
— Это не так! Вы судите поспешно, а это всего лишь недоразумение! Фей…
— Фей это Фей! Зато с Аланом вы, кажется, нашли общий язык… — несколько отвлеченно заметил Филипп.
Кровь бросилась в лицо…
— Айсен! — Обернувшись вовремя, мужчина напомнил себе, что как бы не преобразился Айсен, все таки стоит быть осторожнее с ним в словах и поступках. — Я ни в чем не упрекаю и не подозреваю тебя… Радует, уже то, что хотя бы кто-то из моих детей способен осознать свое поведение!
Юноша вновь вернулся к реальности, решительно оттолкнувшись от вечно голодной трясины укоренившихся страхов, и поспешно продолжил со всем возможным убеждением, однако сбившись в конце. Так и не найдя сил назвать то, кем он был в глазах других, даже наедине с метром:
— Фей тоже не замысливала ничего дурного! Они же никогда не видели даже… откуда бы им понять… так, запросто… почему вы помогаете… — пауза.
Но он все же закончил, пусть и не тем словом, что напрашивалось на язык:
