Дом затих, как пред грозой. Не успели юноши спуститься, как вернулась Фей, отсиживавшаяся у подружки, и за ней пришлось посылать.
— Доносчик! — прошипела она брату, стараясь не смотреть в сторону раба, ошейник на открытом горле которого, сейчас почему-то бросался в глаза даже резче, чем на берегу.
Больше она сказать ничего не успела, потому что из кабинета быстрым шагом вышел Филипп. Отметив мимоходом, как Айсен ободряюще сжал плечо сына, он приблизился к дочери, тут же попытавшейся изобразить свою неподражаемую капризную гримаску — «а что такого-то», и без единого слова отвесил ей тяжелую пощечину.
Алан тихо ахнул: на его памяти это был первый раз, когда отец поднял руку на кого-то, тем более из семьи.
Фей отшатнулась, прижав ладонь к запылавшей щеке, но потрясение быстро сменилось возмущением, что ее посмели ударить. И кто! Отец, который всегда лелеял ее пуще принцесс из волшебных сказок!
— Ты… Из-за него?! Из-за какого-то… — угрызения совести по поводу содеянного оказались мгновенно забыты. — Приживалы! Безродного поскребыша… Раба!
Это стало последней ошибкой. Девушка осеклась почти сразу, но все же недостаточно быстро, зато Алан понял, что зря переживал по поводу того, как отец смотрел на него во время разговора в кабинете! Если бы ему достался подобный взгляд, он бы умер на месте от разрыва сердца или же пошел и попросту повесился.
От второй пощечины Филипп удержался, с горечью смотря на дочь и спрашивая, что упустил в ней, чего не додал, что в любом случае все, о чем она способна думать, это о себе…
— Вон с глаз моих!! — тон оставался сдержанным, но чувствовалось, что самообладание это подобно тонкой пленочке остывшей лавы над кипящим жерлом вулкана.
Однако Фей отказывалась слышать что-либо, кроме голоса своей огромной и несомненно незаслуженной обиды.
— Мама! — она уже готова была разразиться потоками горьких слез.
— Отец, как всегда, излишне мягок с тобой! — ровно сообщила остававшаяся на пороге Мадлена. — По моему разумению, тебя давно следует хорошенько выпороть, но эта выходка уже перешла всякие границы!
— Мама!! — Фей ошеломленно и недоверчиво воззрилась уже на мать. — Ты… ты тоже! Ты все знала про… него?!
— Разумеется. У твоего отца нет от меня секретов, — как само собой разумеющееся сообщила мадам Кер.
Она тоже говорила, не повышая голоса, от чего становилось еще больше не по себе.
— С этого дня, Фиона, забудь о развлечениях, тем более о своих приятелях, которые ведут себя настолько недостойно. Вышивание, домашние хлопоты — ты же будущая хозяйка, — и церковь по воскресеньям. Господи, я надеялась, что в этом году увижу тебя под венцом, но мне же стыдно перед будущим зятем, кто бы он ни был!
