Показательно, однако, то, что как только представитель либеральной идеологии попытался заговорить на языке Большого проекта, первым делом с его уст сорвалось слово «империя». И это же слово неизменно всплывает у всех, кто пытается говорить о Большом проекте всерьез. Империя — это не идеологическое новшество Чубайса и не капитуляция самого либерального политика перед патриотической идеологией, а базовая категория любого стратегического политического мышления на русском языке. Как только мы начинаем мыслить в большом пространстве и большом времени «по-русски», мы начинаем мыслить Империей и Империю. Как только мы задумываемся о полномасштабном и долгосрочном устроении русского государственного бытия, мы начинаем мыслить Империей и Империю.
Но, сказав слово «империя», Анатолий Чубайс произнес не «Б», а «А», он создал общую почву для обсуждения, предложив свой, либеральный, капиталистический, глобализаторский, вненациональный и внерелигиозный вариант русского империализма. Важно не само слово «империя», а его конкретизация, и здесь между идеологией либерального империализма и традиционным для России империализмом национальным и консервативным очень мало общего.
Правила построения «имперского дискурса» неумолимо требуют произнести вслед за словом «империя» слово «миссия». Империя, собственно, и есть миссия, овеществленная в политическом и геополитическом порядке. И Чубайс произносит слово «миссия», формулируя эту миссию следующим образом: ненарушение границ отделившихся от России в 1991 году политических образований, сохранение беловежских границ, ненарушение «общепризнанных норм международного права», защита русскоязычных в соседних странах, содействие экспансии российского бизнеса в соседние страны, защита демократии в соседних странах, «замыкание кольца» великих либеральных империй Севера — США, Европы и Японии. (Заметим в скобках, что примечательно полное тождество этой геополитической конструкции концепции «Панидей в геополитике» Карла Хаусхофера. Интересно, что в этой логике Китай, единственная нелиберальная империя настоящего времени, относится в зону имперской ответственности Японии, из чего можно сделать далеко идущие прогностические выводы о «желаемом будущем» в парадигме либерального миропорядка.)
По сути, это миссия одного из четырех китов (а не лишний ли четвертый?), на которых должен держаться новый мировой порядок, в рамках которого суверенной самореализации России поставлены жесткие пределы — не восстанавливать своих прежних границ, не нарушать норм этого нового порядка, осуществлять экспансию экономическими и культурными методами. Единственный внешнеполитический «цимес» (который во все времена заключался в возможности «помучить других») этой миссии — в возможности исполнять полицейские функции в отношении геополитически тяготеющих к России народов, то есть насаждать среди них демократию. Свежая идея, предполагающая, например, в качестве следствия, удушение «антидемократического режима» в Белоруссии руками России, а не США, как было с Югославией. Было бы приятно в рамках этой возможности «демократизировать» Прибалтику, однако очевидно, что она будет находится вне зоны нашей ответственности. Других удовольствий не предполагается.
