Нельзя отказать этой конструкции в либеральной последовательности и четкости: несиловые, экономикокультурные методы, четкие либеральные цели, четкие правила игры. Если бы отказ от силовых методов (равно как и жесткое разделение зон ответственности) постулировался бы для всех участников проекта, в том числе и для США, то можно было бы даже обсудить возможность в эту игру поиграть. Однако в любом случае необходимо понять, что миссия России, формирующая имперскую программу Чубайса, на поверку оказывается «геополитической функцией», логическим увенчанием процесса утраты Россией политической субъектности, идущего в последние десятилетия. Миссия России проистекает не из внутренних потребностей русской нации или российской государственности, а из потребности глобального миропорядка в важном функциональном элементе — «смотрящем по Северной Евразии» и «либерализаторе постсоветского пространства».
Новизна Чубайса состоит в том, что он предлагает простой и логичный вариант решения этой проблемы — назначить «либеральную» Россию этим смотрящим. Одновременно он предлагает России и русским сделать своей целью получение этой функциональной миссии. Более всего здесь Анатолий Борисович напоминает посредника из известного анекдота, который уговаривает родителей Сарочки отдать дочь за Ротшильда, оставляя на потом вторые полдела — уговорить Ротшильда. Чубайс предлагает совершенно порочный порядок установления «миссии России» в глобальном порядке: сперва принять на себя миссию, а потом уже выяснить — согласен ли глобальный порядок. Ведь в случае несогласия последствия для самозванца могут быть самые катастрофические. Право же, прежде чем обсуждать подобный проект, логичнее дождаться, когда с ним выступят представители «Ротшильда», скажем, Хавьер Солана или, того лучше, госпожа Райс.
Однако полбеды было бы, если бы Анатолий Чубайс просто предлагал России программу «функционального империализма» в рамках нового мирового порядка. В нагрузку к ней, в качестве обоснования, предлагается принять определенную историософию, социальную философию, видение политической реальности и систему политических координат. Если бы заинтересованные лица не ограничились восторгами по поводу факта произнесения Чубайсом слова «империя», а вчитались внимательно в текст его установочной статьи в «Независимой газете», то они бы обнаружили немало интересного и забавного, однако совершенно не согласующегося с тем, что обычно вкладывается в понятие «русского империализма».
