— Попробуй узнать, не собираются ли его перепрятать в другой дом. Я тут каждый вечер сижу.
Кухарка помахала мне рукой, потом сомкнула указательный и безымянный пальцы жестом, отвращающим запойный дух. Похоже, в роль трактирного завсегдатая я вжился полностью. Хорошо хоть заговорить со мной не побоялась.
* * *
Через два дня кухарка заглянула в дверь трактира и тут же скрылась. Неспешно допив содержимое кружки, я вышел на улицу и пошёл за ней. Потом свернул за кухаркой в переулок.
— Перепрячут послезавтра в полночь, — зашептала она. — В соседний дом ведут, что на другой стороне улицы. В этот-то, говорят, Архивариус собирается пожаловать.
Так, значит, спугнуть Ватали у нас получилось.
Я искренне сказал:
— Ты просто умница. Тебе и правда, мужа бы хорошего.
Кухарка зарделась, и я задумался над тем, много ли раз ей приходилось слышать до этого доброе слово.
— Постарайся предупредить парня, — продолжал я. — Скажи, что его будут ждать.
Она кивнула, и мы разошлись, выйдя с разных сторон переулка.
Начальнику сыска было обо всём, конечно, доложено. Послезавтра в полночь к домам Ватали должны были незаметно пробраться пятеро или шестеро лучших сыскарей. Я попросил бы и бòльше, но каждый лишний человек мог оказаться предателем.
* * *
Успех, который пришёл, когда я уже перестал в него верить, меня почти не обнадёжил. Я был слаб, уныл, и каждый миг думал о случайностях, которые могут нарушить наш план. Немного воспрял духом я лишь после того, как к ночи в дом к Рилу заявился Свед. Уже на пороге друг обнял меня так, что затрещала по швам его надёжная кожаная куртка, выдержавшая не один поход. Потом он забасил о странном мальчишке, который, придя к нему, сразу стал отчитываться — так мол и так, устроился подручным к портному, получил первое жалование, деньги твоему другу луны через две отдам, передай ему, что работаю, ни в чём дурном бòльше не замешан, что ты, не подумай. Свед сначала не понял ничего, хотя важно кивал, потом сообразил, что речь идёт обо мне.
— Я так решил, что ты снова скрываешься, — заявил он. — Иначе этот шкодник непременно к тебе самому явился бы объясняться. Уж очень он был напуган.
Это хорошо, что напуган. За шкодника мне придётся нести ответ, а белобрысому совершенно необязательно понимать, что навредить ему всерьёз я вряд ли смог бы. Моя капризная госпожа, которую теперь было почти не видно на небе, покровительствует женщинам, детям, подросткам, животным, простолюдинам, актёрам, поэтам, ворам, пьяницам и неудачливым самоубийцам. Белобрысый был простолюдином и подростком, а ввязавшись в эту историю, ещё и сам подставил свою голову под нож.
