Божко молчал, с неестественным вниманием разглядывая недавно появившийся в сторожке коврик. Висящий на стене напротив него, с прикрепленными к нему револьвером и двумя скрещенными, будто сабли, фомками-монтажками. Этот револьвер недавно подарил Ангел.
— Надо сильно заплатить балерине, — внезапно сказал Кукук. — Этой женщине не жалко. Великой красоты чашу уничтожаем для нее. Долго не смели трогать, но для Мессалины пожертвуем.
— Хотя, стоит сказать, всякие актрисы, балерины, автоматически почитаются грешницами и отдать им церковное добро, когда-то освященное?.. — заговорил Божко. — Тем более понаделать из него ювелирных побрякушек… Хорошо, что я неверующий…
— Подождите! — вдруг перебил его мужик в черных очках. Только сейчас Лев заметил, что он слепой и догадался, что это тот самый экстрасенс, о котором говорил Эдуардыч. — Кажется, сейчас я вижу человека, того, о ком вы говорили.
— Танцора? — спросил Кукук.
— Да. Он сейчас далеко.
Собака, с тревожным вниманием глядящая на хозяина, сейчас заскулила.
— Он боится, — продолжил говорить экстрасенс. — Он смертельно боится какого-то могущественного врага. Ему сильно, сильно жалко…
— Кого? — прервал его Эдуардыч.
Божко выразительно посмотрел на него.
— Себя. Он очень жалеет себя.
— А внешность?.. Борода у него есть?
— Борода? Бороду почему-то не вижу. У него широкое лицо и густые брови, вроде как у Брежнева. Мне приходится читать мысли людей, и живых, и мертвых. Тот человек жив.
Эдуардыч иронически хмыкнул.
— Его сильно гнетет одна мысль. Только одна, но очень сильно. И еще… — произнес экстрасенс, но его прервал громкий звонок телефона на столе.
Кукук движением руки остановил говорившего и взял трубку. Было слышно, как из телефона доносится чей-то громкий взволнованный голос. Льву показалось, что Шнайдер.
— Ну что ж, рановато, конечно, — сказал Кукук. — Мы хотели лучше приготовиться. Встретить маньяка во всеоружии… Но ничего, это все равно то, чего мы ожидали. Готовьтесь.
С громким стуком положил тяжелую трубку старого телефона.
— Позвонила Мессалина, — сказал он. — Я думал, что, может, придется уговаривать ее идти на Танцора. Вдруг она испугается. Теперь вижу — нет, не придется, похоже, что Мессалина сама приготовила Танцору ловушку. Сегодня она заметила, что Танцор опять следит за ней. Наблюдает и прячется, будто не решается напасть. Но Шнайдер вот не струсила, не скрылась. А только сейчас она проходила мимо детского сада за кулинарным училищем и вдруг увидела, что Танцор прячется за оградой внутри деревянной веранды. Опять выслеживает. Тогда Шнайдер вот что решила предпринять. Остановилась напротив этой веранды с телефоном в беззаботном виде, позвонила и будто бы договорилась, что с кем-то встретится перед училищем в девятнадцать часов. Актриса! Понятно, что в этот момент там появится Танцор. Осталось чуть больше десяти часов — времени мало. И место открытое, но ничего… Все, конец Танцору! А сколько слов, сколько бумаги на него было потрачено… В детектив играли, расследование учинили… Безразмерная дурь. Давайте выводите экстрасенса, за ним сюда наша машина должна подъехать. Пусть едет домой. И еще надо отнести фотографии Мессалине. Она сейчас в театре, ждет.
